Марина Цветаева. Письма. 1928-1932

Если Сухомлин [480] в городе, лучше обращайтесь к нему, мы с ним расстались друзьями, — новыми друзьями, я ему Бычка читала, бычок вроде как его крестник, так и скажите. КРЕСТНИКУ (РОГАТОМУ!) НА ЗУБОК.

А 100 фр<анков> деньги маленькие, не для нас, а для редакции, ерунда — 100 фр<анков>.

Красного бычка выслала давно, месяц или полтора назад.

Отъезд предстоит мрачный. Мы ведь жили с А<ндрее>выми, дикими существами, очень трудно, спустя, установить количество лома. Уехали они, ничего не возместив, а писать А<нне> И<льиничне> сейчас, до проверки с хозяйкой вещей, — невозможно. [Зачеркнуто.] (На обороте оказалось начало какого-то письма, простите.)

Поэтому со всех сторон тяну — пытаюсь — авансы и остатки. С<ув>чинский, напр<имер>, сломал стул, нужно покупать новый, а это, здесь, — 100 фр<анков>. Вот тебе и Красный бычок!

_____

Ни о чем не пишу, потому что скоро увидимся. Очень радуюсь встрече со всеми вами.

Грустную новость об уходе Н<атальи> М<атвеевны> [481] Вы наверное уже знаете. Жальче всех — ее.

Милый Володя, умоляю Вас — добудьте мне эти 100 фр<анков>, даже если Бычок пойдет не скоро. Пусть они Вам их дадут, а Вы отправьте, а то наобещают и забудут. Скажите, что крайне и срочно нужно.

Сердечный привет Вам и всем.

                             МЦ.

Pontaillac

(Charente Infér)

Villa Jacqueline

Впервые — НП. С. 239–240 (с пропуском двух предложений). СС-7. С. 87–88. Печ. по СС-7.

92-28. Н.П. Гронскому

Понтайяк, 16-го сент<ября> 1928 г., воскресенье.

Ко́люшка родной! Меня во сне всегда осеняют самые чудные мысли. Сегодня (только что!) мне снилось, что твоя мама лепит голого Мура. Давай это осуществим! Если бы ты знал, как он сейчас хорош! Посылаю тебе слабые подобия.

Понимаешь — возраст амура. Все — амура. Другого такого нет. Опасения: необходима ли долгая поза? Мур на нее заведомо-не-способен. То есть: ходить мы с ним будем хоть месяц каждый день, но как он будет сидеть и стоять — увы, даже не вопрос!

Я бы тоже твоей маме могла попозировать — тело. Меня тоже во второй раз не найдешь, не шучу, худых много, но моей худобы (худоба не как отсутствие, а как присутствие, наличность, самоутверждение, насущность, — сущность!) я еще не встречала. Собственно, — мужская сущность женского тела [482]. Природа колебалась, решила в последнюю минуту.

Милый, если бы я была красавица, я бы не предлагала, но я не красавица, я — я, мне ничего не стыдно, и дурно обо мне еще не думал никогда никто. — Но это я ей сама предложу, тебе неловко, обо мне, прошу, не упоминай.

Поговори с мамой о Муре, покажи ей карточки. ВОЗМОЖНО ли? Второе: можно начать в октябре, хотя бы с 1-го, но — не холодно ли в мастерской? Есть ли возможность тепла, сильного? (Твоя мама (как я!) всегда мерзнет, ей как раз будет хорошо.) Какова печка в мастерской — твоей бывшей комнате?

Говорю, точно все уже решено [483].

Ко́люшка, это необходимо! Главное — обе стороны (обе матери!) равно заинтересованы, для обеих — приобретение. Вот она, твоя «находка». Заходили бы по дороге в парк — часам к 2½, оттуда гулять — иногда — с тобой.

Еще одно — сходство. Я — за сходство. И твоя мама — за, не знаю как — словами, но — ДЕЛАМИ. Ты — похож, твой отец — похож [484]. Мур должен быть похожим, ибо дело художника уже сделала природа, как во всяком совершенном творении. (Этого маме не говори, — ничего о сходстве — художники обидчивы.)

Ко́люшка, очередное поручение, справься в надежном умном книжном магазине существует ли перевод Eckermann Gespräche mit Goethe [485] — ПОЛНЫЙ <подчеркнуто дважды>, не выдержки. Какого времени. Мне нужен наиболее современный, т. е. с наиболее полного издания. Хочу подарить тебе. Эта книга будет твоя насущная, она тебе нужна на всю жизнь. Сам не покупай, только подробно осведомься, ты должен ее иметь из моих рук. Сделай это скорее, тотчас по моем возвращении получишь. Ты не знаешь, что тебя ждет. Будем читать вместе: ты — франц<узское> изд<ание> [486], я подлинник. (ГЁТЕ НА ФРАНЦУЗСКИЙ ПЕРЕВОДИМ ВПОЛНЕ.)

_____

Самое интересное:

«Николаю я всегда рад. Но наши встречи редки и вращаются больше вокруг меня, нежели вокруг него. Мать его мне скорее понравилась, но мне кажется, что наш друг очень там одинок. Отец мне не нравится, хотя он со мной очень внимателен, любезен; а чем не нравится, тоже не могу сказать. Вообще я с людьми только в редких случаях определенен, а в большинстве — никак. Сестра и ее муж были там, когда я завтракал; скорее приятное впечатление. Николай приходил на мое чтение (Вы наверное уже знаете). Сказал мне много приятного, и я ему верю в его впечатлениях: это как будто я сам говорю, только без САМОхвальства. Встретил отца на следующий день; сказал ему, что сын меня одобрил, прибавил, что я ему очень верю.

— “Да, он мальчик рассудительный”. Он мне показался очень… посторонен».

_____