Читаем Марина Цветаева. Письма 1933-1936 полностью

(Я — привыкла).


Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 63–67. СС-7. С. 500–502. Печ. по СС-7.

49-36. А.Э. Берг

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

28-го июня 1936 г., воскресенье


Дорогая Ариадна! Кольцо я видела только одно: с цветной (мне показалось — зеленой) лягушкой, значит — не Ваше. Сплошного серебряного с лягушкой я не видела — ни на руках ни на столах — а вдруг его уже нет?? (Подарили, потеряли, и т. д.) У нас с кольцами в семье — роман: моя мать, шестнадцати лет от роду, проезжая на пароходе по месту гибели Людовика Баварского и явственно услышав подводную музыку (все завтракали в каюте, она была одна на палубе, и музыка была для нее) бросила ему, т е. в воду, свое первое, обожаемым и обожающим отцом подаренное, кольцо[1675].

Моя сестра Ася, тех же шестнадцати лет, в ответ на какое-то слово ее 18-летнего мужа (он погиб двадцати одного[1676]), слово, разверзшее бездну непонимания глубже того озера, при мне сбросила с пальца — далеко* в зеленую херсонскую степь — из окна курьерского поезда — свое первое кольцо — его подарок[1677].

А я — всю жизнь — дарила[1678], надевала на все руки, это был мой рожденный жест, при встрече расскажу — и покажу — и перечислю[1679]. И все — теряли: кто дарил невесте, а один даже распилил на* два (и не получилось ничего).

А мне, кажется, никто не дарил. Нет, одна женщина — Таня — муж которой меня любил[1680] (и мне не подарил, подарила — она).

Возвращаясь к лягушке: если то*, с не — голубой, Ва*ше, — такое же: мужское, простое, тяжелое, не objet de luxe, а — de n*cessit*, и даже — de peine[1681], — еще страстнее хочу его — если оно только живо, ибо я его не видела, и — спрашивала Мура — на руке у Вашего Бориса[1682] его нет — «только такое желтое обыкновенное — женатое» (Мур).

Чудно, что не надо будет тревожить О<льгу> Н<иколаевну> и испытывать ее, ко мне, чувства.

Но как Вы объясните брату?? А вдруг он меня — возненавидит? Гостила неделю — да еще кольца лишила! А вдруг — внезапно ожаднев (смеюсь) не отдаст? Станет носить, не снимая? Влюбится? Бросив жену и детей — уедет в Китай? Никогда не вернется? Станет мудрецом с вислыми усами? Китайским святым?

И всё буду виновата — я.

_____

О четверге. В четверг я неминуемо должна быть в 9 ч<асов> веч<ера> на Convention у дружественной (он — немец) пары[1683], я свято обещала и переменить нельзя, п<отому> ч<то> это последняя встреча до разъездов. Значит, пришлось бы от Вас уехать никак не позже 6 ч<асов>, а м<ожет> б<ыть> и в 5 * ч<асов>, ибо мне дома нужно еще накормить и уложить Мура, переодеться в гостевое, и т. д., — и вообще поспеть. Значит, милая Ариадна, предупредите детей, что мы не как всегда, до вечера, а я предупрежу Мура — чтобы не было огорчений.

Итак, с поездом 11 ч<асов> 30 мин<ут> — в четверг.

_____

А Ваш лапис буду носить по ночам, из-за его красоты, и вообще приятно — чтобы никто не видел! Угревать его своими снами — и сном — так он будет совсем мой, ибо во сне я — на полной свободе: le moi du moi[1684].

Теперь до свидания. Пишу в 7 ч<асов> утра — Мур еще спит — о других говорить нечего, ибо если Мур спит — весь дом спит.

Привезу Вам еще один перевод: «Для берегов отчизны дальной», у меня вообще мечта перевести все мои любимые стихотворения Пушкина, — все самые любимые.

Обнимаю Вас и радуюсь встрече.

                                       МЦ.


Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 67–69. СС-7. С. 503–504. Печ. по СС-7.

50-36. A.Э. Берг

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

<29-го или 30-го июня 1936 г.>[1685]


                         Дорогая Ариадна,

Судьба решительно против нашего последнего (на днях уезжаю) свидания, но будем — против судьбы, и всё же увидимся в четверг, только на еще — короче, ибо мне необходимо быть в городе в 5 ч<асов> по отъездным делам, т. е. выехать от Вас не позже 4 ч<асов>.

А то — совсем не увидимся, п<отому> ч<то> мне нужно убрать весь дом, уложиться — и т. д.

Но верю, что Вы ко мне выберетесь — хотя билет и дорог (21 фр<анк> aller et retour[1686], за Фонтенбло, на двух реках).

Итак — до четверга, хотя и нако*ротко.

Целую Вас, сердечный привет детям от нас обоих.

                                       МЦ.


Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 69–70. СС-7. С. 504. Печ. no СС-7.

51-36. В.В. Рудневу

Vanves (Seine)

65, Rue JB Potin

<4 июля 1936 г.>[1687]


                         Милый Вадим Викторович,

Сердечно жалею, что книгу доставить не могу[1688], только что вернулась из города и получила pneu (6 ч<асов> веч<ера>), а завтра утром уезжаю на 3 месяца с Муром в деревню — и сейчас последняя уборка и укладка.

Простите.

Книгу поручу Але Вам отвезти завтра — или еще кому-нибудь — книга будет доставлена не позже понедельника, — это всё, что я могу сделать.


<На обороте открытки:>

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное