Маринелла и рыцари Солнца

– Как, впрочем, и тебе, – справедливо заметил Венсан. – А при определенной удаче нас ждут горы золота… Мы знаем одно местечко, нашептали монахи…

Шамет напряженно молчал и только торопливо моргал, а потом обернулся, оглядывая палубу и свой экипаж.

– Да… Дела! – вздохнул он, наконец, – На такой посудине и с такими людьми мы недалеко уплывем! На ней только и стоять на приколе, чем я и занимаюсь последние месяца три-четыре.

– И что же нам делать? – подал голос Барт до того молчавший.

Шамет надолго задумался, его команда продолжала, не обращая внимания на гостей капитана, отчаянно резаться в карты с громкими воплями и хохотом. Наконец, все еще крепко обнимая Венсана за плечи, Мишель Шамет неохотно произнес:

– Пересечем пролив. Плывем на Сицилию. Там живет моя подруга, Марисоль, ее прозвали Королева пиратов. Слышали о ней? У нее сейчас дела идут хорошо. Лучше, чем у меня. Она даст нам корабль.

– Ты так уверен? – усомнился Венсан. – С чего это?

– Положись на меня! – он с хитрой усмешкой хлопнул друга по плечу, – Она уже лет десять влюблена в меня, как безумная! Эй, вы! Хорош играть! Готовить к отплытию! Мы скоро выходим в море! А вы, господа, пока прошу за мной – покажу вам хоромы. Конечно, удобства сомнительные, вам, парни, придется ютиться с моими матросами. Но для дамы отдельное помещение у меня найдется!

Через несколько дней на борт корабля были доставлены припасы и бочки с водой, моряки осмотрели корабль и паруса, после чего «Ла Виктория» со скрипом отчалила и направилась к выходу в открытое море. Маринелла смотрела, как удаляется берег. Вместе с ним скрывались вдали страшные воспоминания о погибших друзьях, о разгромленном восстании, и о врагах, что были, по-прежнему, сильны, могущественны и богаты. Старый свет утопал в слезах и в крови. Но ничего. Однажды ее ждет Милагро!

Путь до Сицилии занял меньше двух дней, и потому Маринелла и ее спутники не успели ощутить неудобств путешествия на «Ла Виктории», единственное, суденышко было совсем небольшим и его качало нещадно даже в полный штиль. Но постепенно они привыкли к качке и перестали ее замечать.

Перед тем, как отдать Маринелле капитанскую каюту, из нее вынесли мешки с зерном, огромные корзины с орехами и крупой, и притащили широкую скамью, которая должна была служить девушке постелью.

– Я не использую каюту, – Шамет пожал плечами в ответ на ее изумление. – Сплю с матросами в трюме.

В трюме, к низким сводчатым балкам из темного дерева были подвешены старые, потертые гамаки, в которых и спали матросы. Они висели так близко друг к другу, что во время качки моряки, наверняка, ударяли соседей в бок. Здесь же стояли припасы, сюда же перенесли то, что было прежде в каюте Маринеллы, и чтобы добраться до своего гамака, приходилось перелезать через мешки, а зазевавшийся матрос рисковал ночью свалиться в корзину и в прямом смысле получить на орехи.

Маринелла пыталась приспособиться к маленькому и неудобному помещению, но в любом случае даже тут было лучше, чем ночевать на земле на плаще Венсана, что в последнее время приходилось делать весьма часто. А здесь хотя бы есть хоть какое-то подобие крыши над головой, и дверь, которую можно закрыть, чтобы побыть в одиночестве.

Утром второго дня, когда Маринелла, надевшая новое, купленное в день тех самых трагических событий платье, стояла у борта, к ней подошел Мишель Шамет. Он сделал несколько истинно французских витиеватых комплиментов красоте графини, потом рассказал пару смешных и не очень приличных анекдотов, после чего продолжил откровенно флиртовать с девушкой. Маринелла смущенно смеялась над шутками, отмахиваясь от него, и даже почувствовала, что краснеет. Ее щеки порозовели, а глаза засверкали, и сейчас она снова стала похожа на ту красавицу, что привлекала внимание мужчин на венецианских балах, как если бы ее красота расцвела с новой силой.

Стоявшие чуть поодаль Венсан и Барт наблюдали за ними молча, нахмурившись, и наконец, Венсан не выдержал и нарушил молчание.

– О чем они это, интересно, говорят?  Вот о чем им вообще говорить?

– И я хотел бы знать! – согласился Барт.

– Что-то она слишком любезничает с ним!

– Признай, что ревнуешь! – Барт повернулся и с почти детской улыбкой взглянул на своего друга, тот безразлично пожал плечами, показывая тем самым, что даже не собирается этот факт отрицать.

– В отличие от тебя я не клялся  в верности какой-то богине! Я – нормальный мужчина, которому нравятся вполне земные женщины. А, кстати, как твоя богиня относится к тому, что ты глаз не сводишь с Маринеллы?  – поинтересовался он, язвительно и пристально уставившись на Барта, который тут же покраснел и запальчиво воскликнул:

– Это неправда!

– Расскажи кому другому, рыцарь!  Она куда привлекательнее несуществующей богини, не так ли?