Марино Фальеро, дож венецианский

Поди сюда и выслушай, дитя.
Отец твой был мне друг. Случайно стал он
Обязан мне за некие услуги,
Скрепляющие дружбу честных. После,
На смертном ложе, нашего союза
Он пожелал — но вовсе не платя мне:
Со мной давно расчелся дружбой он.
Нет! Красоте твоей осиротелой
Хотел он дать убежище от бед,
Что здесь, в гнезде порока скорпионьем,
Бездомной бесприданнице грозят.
Не стал я спорить, ибо с этой мыслью
Встречал он легче свой последний миг.

Анджолина

Мне не забыть вопрос ваш благородный,
Не чувствую ли в юном сердце склонность
К другому, с кем счастливей быть могла б;
А предложенье ваше о приданом,
Завидном для любой венецианки?
А ваш отказ от прав, отцом врученных?

Дож

Да, не был то каприз безумный старца,
Порыв обманный дряхлого желанья,
Алкающего красоты девичьей,
Невесты юной. Страсти я смирял
И в молодости огненной; и старость
Не пожрана проказой сладострастья,
Пятнающей седины у развратных,
Веля им пить последние подонки
Восторгов, изменивших им давно,
Иль покупать себе жену-рабыню,
Бессильную отвергнуть эту честь,
Но чувствующую себя несчастной.
Наш брак иной: тебе свободный выбор
Я предоставил; ты же — подтвердила
Отцовский.

Анджолина

Да! И подтвердила б так же
Пред небом и землей! И не пришлось мне
Жалеть себя; но вас порою — да:
При виде ваших горестей последних.

Дож

Я знал, что я с тобой суров не буду;
Я знал, что мне тебя томить недолго;
Что скоро дочь любимого мной друга,
Достойная отца — умна, богата,
В расцвете полном женственности, будет
Свободна вновь для выбора, пройдя
Чрез годы испытанья умудренной.
Наследовав мой титул и богатства,
Ценой епитимьи не очень долгой
Со старым мужем, не боясь ни кляуз
Судейских, ни завистливой родни,
Она, дочь друга старого, сумеет
Найти того, кто по годам ей ближе,
А верным сердцем предан так, как я.

Анджолина

Мой государь! Я лишь отцовской воле,
Его предсмертным словом освященной,
Да сердцу внемлю, выполняя долг
И верностью супругу отвечая.
Надежд надменных я чужда; приди он,
Ваш смертный час, — я это докажу.

Дож