Читаем Марино Фальеро, дож венецианский полностью

Марино Фальеро, дож венецианский

Прощай же, Анджолина!Последний поцелуй!.. Прости мне, старцу,Мою любовь, столь роковую; памятьЛюби мою; я не просил бы столько,Живя, но ты теперь смягчиться можешь,Дурных во мне уже не видя чувств.К тому ж плоды всей долгой жизни — славу,Богатство, имя, власть, почет — все то,Что взращивает даже на могилахЦветы, — утратил я! Нет ничегоНи дружбы, ни любви, ни уваженья,Что хоть бы эпитафию моглоИсторгнуть у родни тщеславной! В час яЖизнь вырвал с корнем прошлую; изжитоВсе! Только сердце чистое твоеИ кроткое осталось мне; и частоОно, храня безмолвную печаль…Как ты бледнеешь!.. Ах, она без чувств!Не дышит!.. Пульса нет!.. Конвой! на помощь!Я не могу ее оставить… Впрочем,Так лучше: вне сознанья нету мук.Когда она из мнимой смерти встанет,Я буду с Вечным. Кликните служанок.Еще взглянуть! Как лед рука! Такой жеБыть и моей, когда очнешься!.. БудьтеС ней бережны; спасибо! Я готов.

Входят служанки Анджолины и окружают бесчувственную госпожу. Дож и стража уходят.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Двор во Дворце дожей. Внешние ворота заперты, чтобы не проник народ.

Входит дож в парадном облачении, сопровождаемый Советом Десяти и другими патрициями, в сопутствии стражи, пока процессия не достигает верхней площадки лестницы Гигантов, где дожи приносят присягу. Палач уже находится там со своим мечом. По прибытии председатель Совета Десяти снимает дожескую тиару с головы дожа.

Дож

Дож стал ничем, и я опять — МариноФальеро наконец; приятно быть им,Хоть на минуту. Здесь я был увенчанИ здесь же — бог свидетель! — с облегченьемСнимаю этот роковой убор,Сияющую погремушку эту,Безвластия насмешливый венец.