Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

В письме в редакцию М. Петипа сообщал: «Для восстановления истины заявляю, что сюжет балета „Баядерка“ принадлежит всецело мне. При составлении программы я читал таковую г. Худекову, и последний дал мне совет относительно одной сцены 4-го акта 7-й картины»[596]. В редакционном комментарии говорилось, что С. Н. Худеков оставляет без ответа письмо М. Петипа «только из уважения к 89-летнему возрасту почтенного балетмейстера». Однако уважение это не было столь уж явным, поскольку тут же указывалось: «…г-н Худеков готов признать, что не только „Баядерка“, но и „Юрий Милославский“ написаны г. Петипа». Бестактно сравнив балетмейстера с гоголевским Хлестаковым, редактор газеты поместил в следующем номере пасквиль «Whist’a» (Ф. Ф. Трозинера), в котором грубо высмеивался старый мастер. Прав при этом был постановщик. В то время, когда балет «Баядерка» появился в репертуаре театра, во многих изданиях, в том числе и в самой «Петербургской газете», именно М. Петипа значился единственным автором сценария[597].

Все это так, но есть одна деталь, которая все-таки заставляет усомниться в безоговорочном авторстве М. Петипа-сценариста. Первые две картины «Баядерки» были очень похожи на развитие действия в «Сакунтале». Причем не только завязкой сюжета и именами ряда действующих лиц, но и сценографией, и даже характером некоторых танцев. На одной из старинных гравюр, опубликованных в книге А. Геста, изображена сцена из первого акта «Сакунталы»[598], имеющего много общего с первой картиной «Баядерки». Богатая растительность джунглей расступается, открывая взору зрителей храм с занавешенным входом. В глубине сцены виден священный источник. Окруженная танцовщицами, запечатлена в движении исполнительница главной роли: склоняясь в третьем арабеске[599], она молитвенно подняла руку к небу. Это движение и в наши дни является основой танца героини в первой картине «Баядерки».

Как и герои «Сакунталы», Никия и воин Солор в постановке М. Петипа встречались в лесу у храма. Но дальнейшее действие, по воле хореографа, усложнялось и значительно отличалось от того, что было представлено в «Сакунтале».

На роль главной героини, Никии, М. Петипа назначил Екатерину Вазем. В мемуарах он называет ее «артисткой поистине замечательной», что не мешало возникновению между ними стычек. Об одной из них она вспоминает как о «целом инциденте». В третьей картине героиня исполняет танец с корзиной цветов в сравнительно медленном темпе. «Для этого номера, — объясняет Вазем, — мне сшили восточный костюм с шальварами и браслетами на ногах. Петипа составил этот танец из так называемых кабриолей[600]. Я ему заметила, что такие танцы здесь не ко двору, так как они совершенно не согласуются с музыкой и с костюмом. Какие, в самом деле, кабриоли можно делать в широких штанах? Балетмейстер по обыкновению заспорил. Он считал, что я перечу ему из упрямства».

Спор затянулся, но в итоге постановщик и балерина договорились, что танец Никии «будет состоять из плавных движений, пластических поз и будет носить характер драматической сцены, как бы хореографического монолога, обращенного баядеркой к ее возлюбленному Солору».

Так в эффектном зрелище, украшенном множеством экзотических танцев, появилась доминанта — трагическая линия судьбы баядерки. Видимо, это было веяние времени: создавать характеры женщин нежных, гордых и смелых, отстаивающих свое достоинство. Причем не только в балете, но и на драматической сцене. В 1870-е годы в Малом театре взошла звезда юной Марии Ермоловой[601], ставшей одной из выдающихся русских актрис. Она играла Катерину в «Грозе» А. Н. Островского[602], Луизу в «Коварстве и любви» Ф. Шиллера[603], Эмилию Галотти в одноименной драме Г. Лессинга[604]. 7 марта 1876 года, всего за несколько месяцев до премьеры «Баядерки» М. Петипа, она в свой бенефис исполнила роль Лауренсии в «Овечьем источнике» Лопе де Вега[605], что стало крупным общественным событием.

Творческие идеи, реализованные на драматической сцене, способствовали расцвету и русского программного симфонизма. Ярким примером стало создание в 1876 году П. И. Чайковским[606] симфонической поэмы «Франческа да Римини», в которой с трагической силой раскрылась страдающая, мятежная женская душа. Симфонизм, передающий в совершенных формах жизнь человеческого духа, захватил и М. Петипа, чья жизнь с ранних лет была тесно связана с музыкой. Несомненно, новые веяния нашли отражение в его «Баядерке». Этот балет стал выдающимся примером слияния драматического и лирического начал в спектакле.