Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

…позвольте Вам сказать (хотя это всем совершенно ясно и не может не быть ясно), что финансовые расчеты не имели и не имеют ни малейшего отношения ни к моему уходу из «Н. Журнала», ни к прекращению наших давних дружеских отношений. <…> единственной причиной было Ваше письмо к Бунину, – Вы это знаете. <…> Бунин был вместе со мной инициатором «Нового Журнала». <…> Он был также и самым ценным и знаменитым из его сотрудников… Вы сочли возможным написать ему то письмо. Сочли возможным, даже не запросив его, в чем дело, почему он ушел из парижского Союза, – вещь совершенно неслыханная, Ваше действие после 30 лет дружбы. Это письмо Вы послали открытым по адресу Зайцева, под предлогом, что адреса Ивана Алексеевича в Жуанле-Пэн не знали (почта, однако, письма пересылает). Мой адрес Вы во всяком случае знали… Письмо Ваше было для Бунина оскорбительным. Оно было причиной его ухода из «Нового Журнала». Бунин тотчас объявил мне, что из «Нового Журнала» уходит. Таким образом, ушел и я. Я грубо солгал бы Вам, если бы сказал, что после такого Вашего действия в отношении моего лучшего друга Бунина (а косвенно и в отношении меня) наши с Вами отношения могли бы остаться хотя бы только близкими к прежним… [ПАРТИС].

Результатом всей этой печальной истории явилось то, что к концу 1950-х гг. круг ближайших друзей Бунина и Алданова, связанных между собой более чем тридцатилетними узами духовной близости, распался. Михаил Цетлин (Амари) умер, Мария Цетлина порвала с Буниными, а Борис Зайцев дистанцировался от них, якобы, не умея резко рвать отношения, как это он объяснил Цетлиной в письме к ней от 20 января 1948 года:

По характеру своему я мало способен на тот прямой и резкий шаг, который Вы сделали, дорогая Мария Самойловна, но и мои с ним отношения надорваны в корне. Разный стиль, а суть та же или почти та же [ПАРХОМОВСКИЙ (I). С. 316].

До конца дней Бунина его отношения с Борисом Зайцевым оставались натянутыми. В частной переписке Бунин позволял себе на удивление грубые замечания в адрес Б. Зайцева – человека, с которым был теснейшим образом дружен с начала 1900-х гг. Так, например, 5 ноября 1950 года он писал Алданову:

…считаю Зайцева совершенным негодяем по отношению ко мне – ведь это он <…> послал донос на меня Цетлиной и не разу не одернул подлую «Р<усскую> М<ысль> три года оскорблявшей меня подлой ложью и бранью.

Впрочем, Бунин не только за глаза, но и напрямую – в письме Зайцеву от 15 января 1948 года без обиняков обвинил своего старинного друга в подстрекательстве Цетлиной, в том, что он «способствовал ее неумеренному опрометчивому письму» к нему» [ЗВЕЕРС (V). С. 173]. Из писем В.А. Зайцевой от 15 декабря 1947 года и Б.К. Зайцева от 20 декабря 1947 года и 20 января 1948 года [ПАРХОМОВСКИЙ (I)], видно, как супруги буквально «обрабатывают» в нужном им направлении Цетлину, внушая ей мысль о практической недееспособности Бунина, который, мол-де, настолько «болен, слаб и жалок», что «поддался напору окружения (Зурова и компании)». Он же, по мнению Бунина, отговаривал ее от принесения извинений за свой необдуманный поступок и попыток примирения. В письмах Алданову от 2 февраля 1948 года Бунин высказывал предположение, что Цетлиной