Марк Антоний

Мужчины и женщины возлежали в триклинии вместе против всех приличий, им прислуживали полуголые девицы и полностью обнаженные мальчики-виночерпии. Я немного обалдел с самого начала. В то время мы с Курионом, в основном, пившие винцо в Субуре и гулявшие от борделя в борделю, к таким изыскам еще не привыкли. Да и среди красивых гостей Клодии встречались вполне именитые молодые люди, которых не ожидаешь застичь в таком виде.

Красотка Клодия поцеловала Куриона в щеку, будто девушка девушку, с той же легкостью.

— Здравствуй, Курион, рада, что ты посетил нас. А твой прелестный спутник, если я не ошибаюсь…

Надо было мне что-то заподозрить еще на "прелестном спутнике"!

— Марк Антоний, — сказал я. — А у вас тут интересно. Курион меня долго уговаривал, но теперь вижу, что не зря.

Красотка Клодия чуть склонила голову набок и улыбнулась мне, показав изумительно белые и ровные зубки.

— Теперь припоминаю. Наслышана о твоих подвигах.

— В зависимости от того, с иронией это сказано или нет, я скажу: спасибо или "спасибо"! — засмеялся я. Второе, саркастичное "спасибо" удалось мне как нельзя лучше, и Клодия засмеялась. Курион толкнул меня в бок, и я замолчал.

— Скажу честно, — сказал он. — Для нас большая честь, что ты встретила нас.

— Мне было исключительно любопытно, — сказала Красотка Клодия. — Увидеть, наконец, человека, который решился на такое безнадежное дело, как защита моего брата. Было интересно: дурак он или интриган.

Я спросил:

— Так дурак или интриган? Какое твое мнение?

— Еще слишком рано его составлять, — сказала Клодия. — Но я рада видеть у себя и тех и других.

Я был заинтригован, но, в целом, мне показалось, все скучновато. Вокруг Красотки Клодии сгруппировались ее поклонники, соревновавшиеся в том, кто сколько высоколобых цитат ей посвятит. Среди них оказался и Курион, выглядевший в этой компании, как жалкий детеныш какого-то животного. Мне стало за него очень обидно.

А меня Клодия вдруг не привлекла в достаточной степени, и я держался в стороне. Прямо напротив меня лежала симпатичная рыжая девчонка примерно моего возраста, улыбчивая девчонка с длинным носом, вся в веснушках, с чуть раскосыми, кошачьими глазами и милыми щечками. Из всех присутствовавших девушек она была самой простенькой, хотя в целом — безусловной красавицей, иных Клодия не пригласила. Я все пытался с ней заговорить, но, когда я открывал рот, она меня игнорировала. Стоило же мне замолчать, как рыжуля снова начинала мне улыбаться.

Потом меня узнал один из парней, с которым мы вместе бегали на Луперкалии, и завязал со мной скучнейший разговор. Вся эта светская мутотень без живых, кровавых развлечений меня утомляла, и я тихонько набирался, мечтая о том, как раздвину рыжуле ноги или дам в морду тому парню, как бишь его там.

Хваленые вечера Клодии, думал я, со всякими непотребствами. Единственное непотребство здесь: непереносимая скука, с которой невозможно смириться.

Я вдруг спросил рыжулю:

— Эй, красавица, а когда все будут трахаться со всеми подряд без разбору? Или эта часть вранье?

Рыжуля посмотрела на меня и улыбнулась, голос у нее был резкий, звонкий, запоминающийся.

— Когда и если мальчики этого заслужат, — сказала она.

— Что нужно делать? — спросил я и добавил шепотом, кивнув на моего надоедливого товарища. — Хочешь, я ему двину?

Она засмеялась и отвернулась, потянувшись за устрицей.

Зато кормили, надо сказать, хорошо. Было столько морепродуктов, всяческих моллюсков и прочих тварей, что приходилось заглушать их запах ладаном и нардом.

Клодия очень любила морепродукты, но не знаю, насколько искренне. Вполне возможно, что постоянное поедание афродизиаков было частью ее образа.

Еще подавали много фруктов и ягод, моя рыжуля измазала рот и руки красным соком, и от этого зрелища я весь извелся.

— Если хочешь, — сказала мне рыжуля, заметив мое плачевное состояние. — Воспользуйся помощью какой-нибудь рабыни.

— Я бы предпочел…

Только я хотел сказать "тебя" и тем самым придать вечеру обещанную развратную нотку, как Красотка Клодия объявила:

— А теперь, друзья, давайте отправимся на пляж, и воздадим должное этой прекрасной прохладной ночи.

На пляже было зябко, хотя и абсолютно безветренно. Озеро лежало ровной черной гладью, в которой очень точно отражались луна и звезды. Нам начали подавать неразбавленной вино, вышли восточные артисты, заклинатели огней, размахивавшие цепными лампами, музыка стала изрядно веселее.

Когда мы устроились на пляже, Клодия стала развязнее и приятнее, смеялась громче, говорила жестче. В такие ночи она чем-то напоминала брата, в обычной жизни будто бы совершенно на нее непохожего. Но в тот вечер ее брата я еще не встретил. Я улучил момент и спросил у Куриона:

— Где Клодий Пульхр?

— Его сегодня не будет, — вздохнул Курион. — Дела. Но будет в следующий раз, я уверен! Тебе надо понравиться Клодии, чтобы она пригласила тебя еще.

— Да сомнительное какое-то удовольствие, — ответил я, но Курион и слышать ничего не хотел.