Марки королевы Виктории

В гостиной Кэти включила пару настольных ламп, подошла к бару и налила себе маленький стаканчик виски. Над баром висела единственная в гостиной книжная полка. Она была заставлена небольшого размера томиками. Самоучитель игры в бридж, краткое руководство к карточным играм, требовавшим усидчивости и терпения, англо-португальский фразеологический словарь и написанная Сэмми Старлингом книга «„Шалонские головки“. Хронология». Кэти взяла ее с полки и прошла к стоявшему у камина креслу. Она нашла очень трогательным посвящение книги отцу Евы, Дому Арнальду де Вашкунселлушу. Предисловие гласило: «Женская головка удивительной красоты».

«Если некая вещь прежде никогда не существовала, то как она должна выглядеть? Первые аэропланы своим дизайном напоминали птиц, первые автомобили — кареты без лошадей, а первая почтовая марка походила на монету или медальон. Когда Роуленд Хилл изобрел клеящуюся марку, он последовал совету Бенджамена Чевертона, считавшего, что частью ее дизайна должна стать „женская головка удивительной красоты“, выполненная рукой мистера Вайона и основывающаяся на юбилейной медали 1837 года того же Уильяма Вайона, изображающей профиль недавно взошедшей на престол королевы Виктории.

Этот дизайн лег в основу почти всех будущих британских марок, тем более что изображение головы суверена в профиль имело давние традиции, уходившие корнями во времена Древнего Рима. Это придавало новому дизайну легитимность, освященную веками, а кроме того, сообщало всему проекту необходимую респектабельность, а ее квадратику гуммированной бумаги явно недоставало».

Кэти покачала головой, подумав, что эти строки вряд ли могли выйти из-под пера Сэмми Старлинга.

«Но так ли это было необходимо? Впоследствии, когда британские марки взяли за образец другие страны, далеко не все воспользовались этим дизайном. К примеру, на марках Российской империи девятнадцатого века вместо профиля царя изображался герб дома Романовых. Равным образом, мы не найдем профиля кайзера на германских марках того периода и профиля короля Греции — на греческих.

Тем не менее мы находим голову королевы Изабеллы Испанской на марках ее страны, а также разнообразные женские мифологические и аллегорические фигуры — к примеру Цереры, Германии и Британии — на марках других стран. Закономерен вопрос: почему в дизайне марок отдавалось предпочтение женским изображениям? Откуда, из какого источника проистекает это нежелание?..»

«В самом деле, Сэмми, откуда все это проистекает? — подумала Кэти, удивленно выгнув дугой бровь. — Из какого источника?»

«Откуда, из какого источника проистекает это нежелание (за исключением марок Соединенных Штатов, где головы президентов, сменяя друг друга подобно профилям римских императоров на монетах, красовались на протяжении всего девятнадцатого века) изображать на марках правителей мужского пола? И почему Чевертон сказал „женская головка удивительной красоты“, а не просто „красивая голова суверена“, когда давал свои рекомендации Роуленду Хиллу, хотя второй вариант в данных обстоятельствах объективно представляется более естественным?

Быть может, все дело в том, что после французской революции европейские монархи опасались тиражировать свои изображения в виде отделенных от туловища голов, дабы не внушать своим подданным опасных идей? Следует, однако, заметить, что к изображениям женских головок это почему-то не относилось. Но вернемся к мужским образам. Возможно, их игнорирование связано с тем, что правители мужского пола, как, равным образом, и их поданные, испытывали подсознательное неприятие того факта, что образы суверена на марках были, если так можно выразиться, рассчитаны только на одно употребление, после чего теряли всякую ценность. Это не говоря уже о том, что каждый случай использования по назначению подобного образа был связан, так сказать, со своего рода поцелуем или, если угодно, актом оральной экспансии по отношению к обратной стороне изображения суверена».

Кэти глотнула виски, чтобы справиться с овладевшим ею изумлением. Неудивительно, что Мелвилл выражал осторожные сомнения в авторстве Сэмми. Кэти даже засомневалась, что Сэмми вообще когда-либо читал эту книгу, не говоря уже о ее написании.

«Совершенно очевидно, что такого рода соображения не имели отношения к женским образам. Наоборот, существовала особая притягательность в воспроизведении подобных действий по отношению к „женским головкам удивительной красоты“. И вот в 1851 году наиболее влекущий и эротичный из всех женских образов явил себя в виде „Шалонской головки“.