Маркос Рамирес

Она как будто немного успокоилась. Но потом, как бы в довершение всех бед, когда мы усаживались перед комиссией, у бедняжки вдруг выпало из рук перо. Возможно, экзаменаторы даже не заметили легкого стука, но девочка пришла в полное замешательство и, вспыхнув, закрыла лицо руками. Как и следовало ожидать, экзамен оказался для нее катастрофой, и вопреки здравому смыслу наша лучшая ученица была переведена с переэкзаменовкой.

Экзамен по естествознанию, наоборот, стал для меня приятным времяпрепровождением. Мне выпал билет, в который было включено, среди других вопросов, что-то относившееся к подклассу черепах. Когда начали меня спрашивать, я удачно ускользнул от опасных для меня тем, чтобы прочно оседлать вопрос о морских черепахах. И вот тогда-то, не давая возможности меня прервать, я сочинил целый занимательный рассказ, избегая, разумеется, скучных и сложных научных терминов, но зато подробно описывая интереснейшие повадки забавных пресмыкающихся; я распространялся на тему о местах, которые они подыскивают для кладки яиц, о лучшем времени и лучших способах охоты на черепах, о практическом использовании черепашьих яиц, мяса и рогового панциря.

Это был мой самый блестящий экзамен: думаю, что на этот раз я привел в изумление экзаменационную комиссию. Очень довольный, дон Мануэль вышел вместе со мной из аудитории, чтобы наедине еще раз меня поздравить.

— Где ты откопал столь интересные подробности?

— Из какой-то книжки Жюля Верна или Сальгари, точно не помню, давно уж читал… — ответил я, улыбаясь.

— Вот как!.. — недоверчиво протянул дон Мануэль и, нахмурив брови, заметил: — Ладно, смотри, Рамирес, старайся учиться серьезно, в другой раз ты меня не проведешь.

На экзаменах в конце учебного года, от которых зависела наша дальнейшая участь, провалилось немало способных и многообещающих учеников, которые не сумели подавить свое волнение. А лентяи, не желавшие усидчиво работать, но по натуре спокойные и смелые, успешно выдержали испытание, зная, как и чем можно поразить или обмануть учителей.

В связи с этим вспоминается мне случай с Хайме — жизнерадостным, сообразительным и талантливым другом Томасито. Когда приближались экзамены, в доме деда собиралась группа товарищей Томасито, чтобы вместе добросовестно и упорно готовиться, Но если к серьезным мальчикам присоединялся Хайме, что, впрочем, случалось редко, занятия превращались в цирковое представление. Хайме был мастером на всяческие фокусы и знал добрую тысячу таких трюков, что зрители только рты разевали. К экзаменам он относился беззаботно и на все замечания товарищей шутливо отвечал:

— Зачем столько убиваться? Завтра экзамен по географии, не так ли? Что ж, хорошо, я уже слово в слово вызубрил пятый вопрос, вот увидите, что я вытяну пятый билет… Так зачем же забивать голову всяким хламом, которым нас пичкает этот идиот дон Омеро?

На следующий день, на экзамене по географии, он наудачу брал билет — и правда, ему выпадал пятый номер, как по заказу. Товарищи удивленно бормотали:

— Ну и везет! Счастливчик!

Но я не верил в чудеса и надуть меня было трудно. Я был уверен, что Хайме ловко подделывает билеты и применяет на экзамене свои несравненные таланты фокусника: спрятав билет в рукав, он подходит к столу, берет любой из лежащих на столе и, открывая, молниеносно его подменяет, показывая комиссии свою подделку с тем номером, к которому он хорошо подготовился. Ответив, он снова заменяет билет и кладет на место настоящий.

Годы шли, Хайме кончил среднюю школу и получил диплом бакалавра. Он никогда не считал необходимым как следует учить предмет или готовиться к экзаменам по-настоящему. Но позднее Хайме загорелся желанием изучать медицину; ценой огромных усилий и благодаря самоотверженной поддержке родителей ему удалось поступить в университет… Но там он провалился.

Хотя я тоже лодырничал, но все-таки мое положение отличалось от положения Хайме. Из-за истории с тройкой в первом биместре я уже наметил себе путь в жизни и только выжидал случая, чтобы отправиться по этому пути. Несмотря ни на что, я перешел во второй класс, хотя и с очень неважными отметками; как у нас говорится, «немало волос потерял, да за ворота попал».

* * *

Год кончился, наступили долгожданные каникулы.

Томасито на этот раз не удалось избежать приглашения брата, и в одно прекрасное утро мы с ним прибыли по Тихоокеанской железной дороге на вокзал Рио Гранде, где нас поджидал дядя Сакариас с оседланными лошадьми. Весело затрусили мы рысцой, поднимая на ходу тучи пыли. Немного погодя дядя подъехал ко мне и сказал:

— До меня дошли дурные вести о твоем поведении в Институте, Маркос… Сын дона Хуана Кабесаса — он ведь тоже учится в вашем Институте — недавно приехал в Атенас и рассказывает, что…

— Кто, говорите? Этот сплетник — Пачкун? — прервал я дядю.

— Его зовут не Пачкун, а Антонио, — резким тоном поправил дядя Сакариас. — И это не сплетни. Он говорит, что Томас — один из лучших в Институте, а ты, наглец и лодырь, был на волоске от того, чтобы остаться на второй год… Почему это так?