Марксистская философия в XIX веке. Книга вторая (Развитие марксистской философии во второй половине XIX века)

Из того факта, что Лафарг отмечал обманчивость человеческих чувств, вовсе не следует, что он отрицал за ощущениями способность адекватного отражения вещей. Ощущения и основанные на них чувственные представления, писал Лафарг, являются первой ступенью познания, они отражают объективные свойства вещей. Но познание было бы поверхностным и ограниченным, если бы оно исчерпывалось лишь чувственными представлениями. «Если бы человек пользовался только одними своими чувствами для познания внешнего мира, то это познание едва ли было бы более развитое у него, чем у животных, чувства которых гораздо совершеннее, – исключая чувства осязания, чрезвычайно развитого у человека благодаря употреблению руки» [там же, с. 317 – 318].

Одним из аргументов, опровергающих агностицизм и доказывающих объективность и адекватность человеческого познания, Лафарг считал тот факт, что познание основывается не только на чувственных впечатлениях человека, но и на показаниях научных приборов. Вещи, говорил он, оказывают влияние не только на наши чувства, но и на неодушевленные предметы. Тяжесть какого-либо тела ощущается как на руке человека, так и на чаше весов. «Кантианцы и неокантианцы, – писал Лафарг, – делают, таким образом, грубую ошибку, утверждая, что мы познаем и можем познавать свойства вещей только посредством наших чувственных впечатлений» [там же, с. 318 – 319]. В действительности, научные приборы гораздо точнее фиксируют свойства вещей, чем это делают чувства человека. Более того, человек не воспринимает множества таких свойств вещей, которые тем не менее воспринимаются неодушевленными телами. «Куда глаз астронома не мог проникнуть через мрак в пустом пространстве, названном Гершелем „угольным мешком“, там фотографическая пластинка показывает нам новые скопления звезд и рассеянную космическую материю» [там же, с. 320]. Следует, однако, заметить, что, правильно констатируя исключительную роль научных приборов в познании мира, Лафарг иногда впадал в преувеличение, рассматривая совершенствование научных приборов как главную пружину движения научного познания, но оставляя в тени социально-экономические предпосылки развития как науки, так и ее технического инструментария.

Лафарг считал практику основой и критерием истины и утверждал, что практика ниспровергает все агностические выводы о непознаваемости «вещи в себе». Вслед за Энгельсом он писал, что в практической своей деятельности человек постоянно добивается превращения «вещей в себе» в «вещи для нас». Однако саму практику Лафарг порой толковал неправильно, сводя ее к понятию научного эксперимента и упуская из виду, что сам эксперимент является одним из элементов общественной практики.

Конечно, ошибки и неточности, допущенные Лафаргом в вопросах теории познания, ослабляли его позиции в борьбе против идеализма и агностицизма. Но было бы ошибочно на этом основании недооценивать теоретические усилия Лафарга, направленные на защиту материализма и материалистической теории отражения, на развенчание идеалистической гносеологии и обоснование научного знания о происхождении идей.

Не менее острую борьбу вел Лафарг против объективного идеализма, который он рассматривал как мировоззрение, непосредственно связанное с анимистическими заблуждениями первобытного человека. Лафарг вскрыл эту связь, обосновал наличие ее на громадном фактическом материале из области этнографии, археологии, религиоведения, на смысловом анализе лингвистических данных и т.д.

Яркими образцами объективного идеализма являются философские системы Платона и Гегеля. Высоко оценивая рациональные основы гегелевского диалектического метода, Лафарг сосредоточил свою критику на объективном идеализме немецкого мыслителя. Гегелевская идея так же породила свое инобытие – природу, как бог христиан сотворил мир. Лафарг категорически отметал попытки сблизить марксистскую философию с идеализмом Гегеля. Так, он выступил против Раппопорта, который утверждал, что для Маркса «существует тождество идеи и реальности». Идея, возражал Лафарг Раппопорту, так же реальна, как объект, отражением которого она является в мозгу; идея существует так же, как существует объективная реальность. Но Маркс никогда не утверждал тождества бытия и мышления, отражаемого и отражения, действительности и идеи, он говорил лишь о единстве бытия и идеи, но не об их тождестве.

Источником мыслей является объективная реальность, доставляющая мозгу материал, из которого он производит понятия. Все попытки сторонников объективного идеализма вывести понятия или идею за пределы мозга, превратить ее в объективную сущность, в первичный и самостоятельный фактор, творящий материальный мир, являются антинаучными и берут свое начало из анимистических представлений первобытных людей. Лафарг вновь и вновь подчеркивал, что зародышем понятия о самостоятельном существовании духовного начала вне и независимо от материального мира являются представления первобытного человека о двойнике, т.е. о некоей второй сущности каждого предмета, невидимой и неуловимой.