Марксистская философия в XIX веке. Книга вторая (Развитие марксистской философии во второй половине XIX века)

Исходя из таких фальсификаций взглядов Маркса, ревизионист Г. Петрович соответственно фальсифицирует и воззрения Энгельса, создавая фальшивый образ «тотального сциентиста», чуждого проблемам подлинного, активного гуманизма Маркса. Г. Петрович утверждает, что философия Маркса не есть философия диалектического и исторического материализма, ибо положения диалектического материализма о первичности материи по отношению к сознанию и об отражении сознанием реальной действительности противоречат основному духу учения Маркса, сводят-де на нет активность человека в процессе преобразования мира.

Вся эта борьба против диалектического материализма своим острием в социально-политическом плане направлена против теории и практики ленинизма, ибо именно В.И. Ленин на рубеже XIX – XX вв. отстоял в борьбе с ревизионизмом понимание марксистской философии как философии диалектического материализма.

Так, представляя взгляды Маркса как «активный антропологизм и критицизм», а взгляды Энгельса – как «пассивный сциентизм и онтологизм», Г. Петрович пытается доказать, что их концепции… «в существенных своих пунктах друг друга взаимоисключают» [31, с. 76]. В результате ревизионисты смыкаются с открытыми антимарксистами. Например, В. Бозелагер пишет: «Пусть настаивают, подобно Плеханову, Ленину и их продолжателям, что „марксизм“ есть целостное учение. Однако здесь мы находим странную смесь трех взаимоисключающих направлений философии: 1) праксеологическую метафизику истории молодого Маркса; 2) позитивистскую теорию науки позднего Энгельса; 3) фактические усилия обоих создать тем не менее единую философскую теорию и систему» [18, с. 27 – 28]. Перед нами целый набор совершенно вздорных утверждений. Исследования многих историков марксистской философии уже давно доказали полную справедливость слов Ленина о том, что «для правильной оценки взглядов Маркса безусловно необходимо знакомство с произведениями его ближайшего единомышленника и сотрудника Фридриха Энгельса. Нельзя понять марксизм и нельзя цельно изложить его, не считаясь со всеми сочинениями Энгельса» [2, т. 26, с. 93].

Но так называемые «неомарксисты» вновь и вновь компонуют такую насквозь фальшивую концепцию истории марксистской философии, в которой все зрелые произведения К. Маркса и Ф. Энгельса, в том числе «Капитал», «Анти-Дюринг», и все теоретические работы В.И. Ленина изображаются как «отход» от подлинного марксизма. Подобная периодизация навязывается в работах французского марксолога Ж. Пальме, немецкого философа-«франкфуртца» А. Шмидта и других. Эта ложная концепция своими корнями восходит к работам К. Корша. К. Акселос в работе «Маркс – мыслитель техники…» (1961) и в других своих работах утверждает, что «марксизм был создан Ф. Энгельсом после смерти К. Маркса, т.е. после 1883 г., благодаря чему мышление Маркса было возведено в систему, ставшую впоследствии доминирующей в официальном марксизме» [15, с. 313].

Как ревизионисты, так и буржуазные марксологи противопоставляют взгляды Маркса взглядам Энгельса по целому ряду фундаментальных философских проблем, начиная с постановки и решения основного вопроса философии и определения предмета марксистской философии в целом и кончая проблемами диалектики в природе, взаимоотношения естествознания, философии и других форм общественного сознания, а также проблемами теории научного социализма и политической экономии. Они на все лады рассуждают о том, что Энгельс «не понял» идей раннего Маркса, суть которых сводится к концепции «тотального освобождения» человека, что диалектика у Энгельса превратилась в свою противоположность, «обесчеловечилась» и сама повела отчужденную жизнь. В результате философия из «акта самосознания и творчества» превратилась в позитивистскую науку и в апологетику всего существующего – таков лейтмотив рассуждений буржуазных марксологов и ревизионистов [см. 32, с. 51].

Совершенно абсурдны измышления буржуазных философов и ревизионистов, будто Маркс, в противоположность Энгельсу, никогда не обсуждал проблематики основного вопроса философии [см. 17, с. 108]. Но достаточно им было бы заглянуть в совместный труд Маркса и Энгельса «Немецкую идеологию», и они увидели бы, что там написано: «не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание». А в послесловии ко второму немецкому изданию 1-го тома «Капитала» они могли бы увидеть, что Маркс дал следующее определение идеального: «Идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» [1, т. 23, с. 21].