Марксизм: испытание будущим

Весьма характерно, что свои оценки Октябрьской революции Чаттопадхъяй никакими фактами не подтверждает, если не считать за такой «факт» приведенную им фразу Ленина о том, что вооруженное восстание не следует привязывать ко времени проведения съезда Советов. Что же касается понимания социальной природы советского общества, то данный автор, оценивает ее также, опираясь только на догматически понятые им отдельные цитаты из произведений Маркса, говорящие в основном о нетоварной природе социализма. При этом, он никак не может допустить, что «в эпоху социализма», пусть даже на ее «низшей фазе», можно видеть бытие таких категорий как «товар», «рынок», «деньги» и т. д.5. Думаю, при таком подходе к пониманию социализма Ленин с его теорией НЭПа и известной работой «О значении золота...»6 оказывается просто вне марксизма.

Используя в своем исследовании, в основном, метод цитирования Маркса, а не его подход, например, к опыту Парижской Коммуны, профессор Чаттопадхъяй в итоге отказывается признать в СССР не только существование какой либо социалистической тенденции, но даже минимальных ростков или зародышей социализма. На мой взгляд, подобные выводы можно было бы получить еще до написания исследования, ибо его априорный метод цитирования не нуждается в знании реальной истории. Так, если заранее вложить в понятие «социализм» сугубо идеальные черты, присущие коммунизму будущего, включая сюда отсутствие капиталистического окружения, государства, классов, денег, рынка, и т. д., то, конечно, такого общества не было и не могло быть в советской стране сразу после революции. Тем не менее, реальное движение к социализму началось уже тогда, и его можно увидеть в самых первых шагах революции и политики советской власти.

К сожалению, сугубо априорный подход к пониманию природы советского общества используют и некоторые другие авторы рассматриваемой книги, доказывающие, например, невозможность создания социализма в советской стране по причине ее якобы абсолютной технической и экономической отсталости по сравнению с развитыми капиталистическими странами. При этом они совершенно упускают из виду реальное преодоление этой отсталости, которое было осуществлено советским народом, причем в сжатые исторические сроки. Победа СССР в войне с фашистской Германией, поставившей на службу себе материально-технические ресурсы Европы, подтверждает этот исторический факт особенно наглядно.

В тоже время, говоря о социально-экономической природе СССР, следует также учитывать, что в нем многие годы сохранялась многоукладность, без которой, невозможно понять противоречивую природу советского общества как становящегося рабочего или социалистического государства. Наличие в нем пяти укладов (первобытного, мелкобуржуазного, буржуазного, некапиталистического и социалистического) объективно делало это общество переходным на ближайшую и отдаленную историческую перспективу. Ленин не случайно ставил успех такого перехода от решения главного политического вопроса КТО КОГО: социализм или капитализм? А это означало, что до полной победы социализма, а тем более, коммунизма было далеко, особенно, если учесть, что мировая революция явно запаздывала7. В то же время, это не означало, что к социализму нельзя было двигаться, опираясь на его реальные, а не выдуманные ростки и элементы будущего.

Я имею в виду, что в России сразу после Октября 1917 г. появились советская власть и рабочее государство, ставшие непосредственным орудием построения социалистического общества в некогда отсталой стране. В ходе проведенной этим государством национализации земли и крупных промышленных предприятий в советской стране возник и утвердился реальный социалистический уклад. Вместе с ним вырос и окреп рабочий класс, стала господствующей социалистическая идеология, появилась новая советская культура, развернулось массовое социальное и техническое творчество трудящихся, созданы многочисленные школы и союзы художественной интеллигенции, начали функционировать самоуправленческие молодежные организации, возникли в городах и сельской местности различные товарищества, коммуны, и т. д. Такова конкретная правда жизни и ее невозможно отрицать или игнорировать, говоря о социальной природе СССР. Тем не менее, отдельные исследователи, в том числе в рассматриваемой книге, об этом иногда забывают, создавая свои теории «не-социализма», «госкапитализма» и даже «феодализма» в СССР. В этой связи мне вспоминается один характерный анекдот, родившийся во времена политики «шоковой терапии» в России.

Идет разговор между левым интеллигентом и рабочим:

- Рабочий говорит: «Стало жить намного хуже, чем раньше: нет работы, нет денег, цены запредельные, позакрывали детсады, на их месте расположились конторы типа «рога и копыта», кругом воровство, коррупция и бандитизм. При социализме было намного лучше».