Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск второй

Если революции в Европе не суждено было вот-вот разразиться, как, казалось, позволяли надеяться события 1918 – 1919 годов, то внутреннее положение в России ставило серьезные проблемы: необходимо было выдвинуть перед компартиями перспективы более широких действий. Политика единого фронта, хотя и понималась весьма противоречиво, особенно в тактическом плане, как она была воспринята секциями Коминтерна, должна была служить, как сказал Ленин в полемике с ультралевыми, завоеванию большинства «эксплуатируемых и работников полей»[26]. Скачок, о котором шла речь, очевиден, но конкретные изменения зачастую происходили намного медленнее и не соответствовали словам. Именно в области аграрной политики Интернационала, возможно, с большей четкостью наблюдалось несоответствие между общими программами и конкретными политическими инициативами, в особенности когда дело шло об отдельных коммунистических партиях, призванных действовать в определенной национальной обстановке. Немецкая, французская и итальянская партии постановили принять на период 1919 – 1922 годов тезисы о работе коммунистов в деревне.

На VI съезде КПГ (декабрь 1920 года) Тальгеймер сделал доклад по аграрному вопросу, вслед за которым развернулась дискуссия. Основные пункты этой дискуссии, к которым затем вновь вернулись в окончательных тезисах, подчеркивали (в дополнение к тому, что было решено IV съездом КПГ в апреле 1920 года) необходимость усилить политическую работу среди сельских масс и сконцентрировать все внимание на отношениях между мелким крестьянством и фабрично-заводским пролетариатом в послереволюционный период.

В отличие от Agrarprogramm 1918 года, носившей отпечаток критики Люксембург в адрес аграрной политики большевиков, этот съезд более широко ставил вопрос, который дискутировался на II конгрессе Интернационала[27]. В терминологии, более созвучной новому этапу в деятельности Коминтерна, тезисы ФКП по аграрному вопросу, принятые в декабре 1921 года на съезде в Марселе, в качестве основной задачи подчеркивали необходимость достижения после революции согласия с крестьянами путем политики уступок и проявления уважения к мелкой собственности. Принятие подобной линии, несмотря на оппозицию части делегатов, близких к Раппопорту, по мнению ФКП, было оправдано особым состоянием землепользования во Франции, по которому «непосредственное применение (l’application immédiate) целостного коммунизма к условиям мелкого крестьянского хозяйства (далеко не в одной Франции, а во всех странах, где есть мелкое крестьянское хозяйство) было бы глубоко ошибочно»[28].

Итальянские коммунисты, похоже, не придавали такого значения этому вопросу. Хотя тезисы по аграрному вопросу, принятые на Римском съезде ИКП (1922), и строились на основе союза с крестьянством в качестве тактического элемента его нейтрализации[29], они не учитывали указаний Грамши (1919) о разрушительном влиянии, которое приобретала в Италии борьба за раздел латифундий, и о стратегическом значении вовлечения крестьянских масс в дело успешного завершения революции в Италии[30]. Этому, естественно, способствовали гегемония Бордиги, а также точка зрения на партию, которую и Грамши в то время рассматривал как самостоятельную организацию промышленного пролетариата. Лозунг «Земля – крестьянам», судя по предсъездовской дискуссии на страницах «Ордине нуово», представлялся, стало быть, как «печальная необходимость», как «меньшее зло» по сравнению с тем ущербом, который могла нанести пролетариату оппозиция крестьянских масс. Позднее, между 1923 – 1924 годами, когда во главе партии будет стоять Грамши, крестьянский вопрос окажется в центре внимания деятельности партии. Именно тогда и будет выработан лозунг рабоче-крестьянского правительства, который будет самостоятельно развит Грамши, весьма внимательно относившимся к особенностям проблемы Юга, будет подтвержден в директивах Интернационала, которые, однако, не явятся истоками деятельности Грамши[31].

Первейшим элементом, объединившим эти программы, была их ориентация в основном на будущее, тогда как о настоящем и о конкретных инициативах, которые следовало предпринять в области аграрной политики, говорилось мало или совсем ничего. К тому же делегаты съездов очень часто ограничивались тем, что просто отмечали широкое распространение крестьянских выступлений. Например, на IV съезде КПГ Хёрнле добился максимально возможного: призвал товарищей по партии обратить большее внимание на эту проблему[32]. Заседания, включавшие аграрные вопросы в повестку дня, часто просто не посещались или же, как писал Бордига по случаю марсельского съезда, проходили в обстановке полного безразличия[33].