Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск второй

Но способствовали ли указания IV конгресса изменению отношения коммунистических партий к деревне? Ответить на этот вопрос можно только отрицательно. Во-первых, в том, что касалось отдельных стран, эти программы оказались абстрактными. Например, программа ИКП всего в нескольких строках «разделывалась» с влиянием, которое оказывали на сельские массы Народная партия, реформистский профсоюз и фашизм[38]. Во-вторых, как сказал французский представитель Жан Рено, в Интернационале оставалось неизменным представление о том, что мелкий крестьянин в конечном счете всегда старается стать буржуа. Но прошло немного времени, и официальные заявления Коминтерна по крестьянскому вопросу были подвергнуты испытанию в какой-то мере непредвиденным событием. В 1923 году в Болгарии Цанков совершил государственный переворот, свергнув правительство Стамболийского. В этой обстановке, которую она определила как «противоречие в стане буржуазии», Коммунистическая партия Болгарии сочла необходимым придерживаться нейтралитета. Подобная косность вызвала критику со стороны руководителей Интернационала, которые воспользовались случаем, чтобы ускорить ход дискуссии о значении лозунга рабоче-крестьянского правительства. Нелегко точно определить значение этого тактического указания. Если на IV конгрессе Зиновьев выдвигал это правительство как одну из возможных форм правительства, пригодного для восточных стран, то на расширенном Исполкоме 1923 г. он пошел дальше и уже рассматривал его как «аспект диктатуры пролетариата». Варга решил дополнить эту концепцию, добавив к рабочим «трудящееся крестьянство». Представители западных коммунистических партий, а также европейского Востока колебались между разными пониманиями лозунга: одно подчеркивало его агитационный характер, другое рассматривало этот лозунг как синоним нейтрализации крестьянства, а третье считало его первым шагом к диктатуре пролетариата[39]. Оставался неразрешенным вопрос о возможных соглашениях между коммунистическими и крестьянскими партиями в рамках политики рабоче-крестьянского правительства. Согласно официальной версии Коминтерна, на которую неоднократно ссылался в своих выступлениях Радек, их следовало исключить, однако Интернационал, опираясь на Крестинтерн, попытался заключить соглашения с лидерами крестьянских партий, объяснив впоследствии этот шаг тем, что тут речь шла о едином организованном сверху фронте, что не противоречило единому фронту снизу[40].

Самым ценным орудием пропаганды рабоче-крестьянского правительства считался Крестинтерн, образованный в 1923 году после переворота в Болгарии[41]. Эта организация отражала требование Интернационала упорядочить работу секций по крестьянскому вопросу, но она родилась также и в предвидении необходимых ответных мер на действия буржуазии, которая в международном плане пыталась согласовать собственную аграрную политику, создавая институты земельного кредита, реорганизации кооперативной системы, пропаганды агротехники, подкрепления политики земельного раздела и т.п. Кроме того, Крестьянский интернационал мог стать ориентиром для восточных стран, на которые после мартовских событий в Германии Коминтерн обратил особое внимание. Из-за наличия глубоких противоречий в этих преимущественно аграрных странах и неразрешенного национального вопроса Зиновьев даже надеялся, что там может повториться российский 1917 год, то есть еще одно слабое звено в капиталистической цепи будет разорвано, причем с последствиями, результаты которых будут чувствоваться и на индустриальном Западе. Несмотря на усилия многих коммунистов, таких, как Домбаль, Смирнов, Теодорович, Мархлевский, Хо Ши Мин, Крестинтерн в скором времени пришел в упадок в связи с потерей в Интернационале интереса к аграрному вопросу в 1927 – 1928 годах, то есть когда стали появляться первые симптомы нетерпимости со стороны некоторой части большевиков по отношению к нэпу.