Марс. Станция Красные пески (СИ)

Джон вошёл в просторную, обшитую стальными листами, столовую с десятком прямоугольных, металлических же столов. Кивнув сразу Стрейтону, он, первым делом направился на кухню, к столу с набором блюд сегодняшнего ассортимента. Взяв пластиковый разнос, Джон выбрал лёгкий салат и бобы с говядиной в томатном соусе, в высокий прозрачный стакан набрал из кулера холодной колы, и бросил туда дополнительно пару кубиков пищевого льда.

Подойдя к столу, за которым сидел начальник безопасности, Джон спросил с лукавой усмешкой:

— Не помешаю?

— Присаживайтесь, Джон. Будет не так скучно. А то вкушать пищу в полном одиночестве не так приятно, как с хорошим собеседником.

Джон не стал «тянуть кота за хвост», сразу приступил к главному, только поставив разнос на стол — протянул Стрейтону лист с приказом.

— Это вам, Тим.

Стрейтон удивился, отёр руки и рот салфеткой.

— Что это?

— Распоряжение из военного министерства.

— Сенатор не забывает нас? Лучше бы прислал новые подшипники для ворот внешнего шлюза. Из-за их медлительности, мы здорово теряем кислород и тратим много энергии на восстановлении нормальной температуры.

— Может, стоит отказаться от внешнего шлюза, выходить из базы в скафандрах, как делают федералы?

— Это забота инженеров, — Стрейтон раскрыл сложенный пополам лист, быстро прочёл, усмехнулся, не показывая эмоций. — Вот оно как. Вы теперь главный!

— Успокойтесь, Тим. У меня своё дело — операция «Факел». А у вас — забота о нашей безопасности.

— Да, да, — Тим отозвался рассеяно; всё-таки, приказ о переподчинении его озадачил и расстроил.

Джон отпил колы из стакана. Подцепив вилкой затейливую салатную нарезку — зелёные, жёлтые, красные кольца лука, сладкого перца, помидоров и ещё чего-то, внимательно понюхал её — в ноздри ударил резкий, пряный аромат экзотической, непривычной приправы.

— Ешьте, не сомневайтесь, господин полковник, блюда отменного качества. Много, конечно, приправ, особенно карри, но таков уж наш повар Райс — он пакистанец. После объединения Большого Индостана, вместе с семьёй эмигрировал в Европу, там не задержался — попросился в хозяйственную службу Министерства Обороны, чтобы получить гражданство Союза. Оказался здесь. Ничего. Стряпней его мы довольны. Ешьте, господин полковник!

Джон мотнул головой, опуская вилку с салатом обратно на тарелку.

— Всё-таки, обиделись, Тим? Я же говорю, этот приказ — простая формальность. Я занимаюсь своими делами, вы — своими.

— Могли бы обойтись без такой формальности, если всё так просто, — Стрейтон уже не смотрел на свой аппетитный, не доеденный, бифштекс с кровью, а пытливо изучал Джона. Ему было ясно, что распоряжение сенатора — дело рук только прибывшего на базу полковника, и он ощущал в этом своеобразную, изощренную подлость. Приехал, сразу поставил себя выше всех — король из Министерства, «шишка на ровном месте», будет теперь командовать, отдавать приказы с умным видом высшего всезнайки…

— А всё совсем не просто, Тим, — сказал Джон, и сделал новый глоток из стакана с колой — лёд начал потихоньку таять, и газированный напиток становился более пресным, теряя сладкую терпкость.

— У вас не просто, господин полковник? — продолжал ехидно, зло упорствовать Стрейтон. — Или у нас на базе?

Джон усмехнулся, отправил в рот соломку салата, и следом подцепил бобы с говядиной. Томатный соус обжёг нёбо и язык — пакистанец Райс, помимо приправы карри очень жаловал жгучий перец чили…

Пришлось сразу запить холодной колой.

«Хочешь дуться — дуйся», — подумал на показательную обиду Стрейтона Джон. — «Будет, всё равно, по-моему. „Упорствуешь в своих заблуждениях? Отправляйся на костёр!“, — основное правило средневековой католической инквизиции. Хочется принижать себя — пожалуйста. Я буду тоже упорен, разыгрывая роль либерала».

— Не просто, и у вас, и у нас, Тим… У меня к вам настоятельная просьба — провести служебное расследование инцидента.

— Инцидента? — Стрейтон недоумённо хмыкнул.

— Да, инцидента, если можно так назвать происшествие, случившееся во время перелёта к Марсу. — Джон снова повторил манипуляцию — салат, жгучие бобы с говядиной, ломтик мягкой булочки и глоток холодной, остужающий остроту колы. Успел умилиться себе: «Ем, как чистокровный гражданин Союза, а не приспособленец-перебежчик!».

— Что же случилось, полковник?

Джон, про себя хмыкнул: Стрейтон уже начал «остывать» — назвал его полковником без обращения «господин».

— Произошла диверсия, — как можно проще, произнёс Джон.

— Диверсия! — Стрейтон округлил глаза, удивляясь неимоверно.

Джон его понимал — шпионы, диверсанты — это мания всех контрразведчиков!

Джон кивнул.