Марсельская сказка

Но затем вдруг послышался чей-то пронзительный крик. Правша всё ещё держал меня, но обернулся, чтобы понять, что произошло, и я всецело воспользовалась этим мгновением. Задыхаясь и едва видя перед собой что-то помимо расплывающихся тёмных кругов, я собрала последние остатки сил и согнула ногу в колене, ударяя мерзавца в пах. Едва ли мой удар нанёс ему серьёзный урон, однако хватку он ослабил. Щетинистое, испещрённое шрамами лицо исказила гримаса нечеловеческого бешенства. Он убьёт меня, вот сейчас он меня убьёт! Я вжалась спиной в стену, готовясь встречать свою смерть, и крепко зажмурилась. Где-то над моей головой раздался глухой удар. Возможно, ударили меня? Если я не почувствовала, значит, уже мертва. Тогда где же череда встречающих меня на небесах усопших?..

Но внезапно что-то тяжёлое и явно обмякшее придавило меня к стене. Широко распахнув глаза, я закричала, едва успев осознать, что произошло — на меня рухнуло длинное худое тело Правши. Паника забилась в груди, я попыталась его оттолкнуть, а вместо этого проскользила спиной по стене, оседая на пол. В нос ударила вонь крови и перегара. Я перестала дышать в тщетных потугах сбросить с себя обмякшее тело, но чья-то рука вдруг схватила меня за запястье и потянула на себя. Когда тёмная фигура Правши перестала перекрывать обзор, я могла увидеть и искажённое ужасом лицо моего спасителя, и три тела, разбросанных на полу в нашем маленьком номере. Двое из них стонали, но глаз не открыли. «Живы!» — выдохнула я, глядя на Реми. Губа его была рассечена, на льняной рубашке багровели пятна крови. Как же он расправился с тремя бандитами? Я было потянулась к нему, но он наклонился, чтобы схватить свою сумку, и в этот момент где-то за нашими спинами закряхтел Правша. Реми, взъерошенный и ошеломлённый, потянул меня к выходу, но я оглянулась и, упершись пятками в пол, рванула назад.

— Что ты делаешь, дура?! — рявкнул он, но я его решительно не слушала.

Рухнув на колени перед Правшой, я схватила того за плечи и перевернула, чтобы достать из нагрудного кармана его рубашки сложенную в несколько раз страницу газеты. Реми ошеломленно уставился на меня. Я сунула газету в карман, встала с колен и схватила с кровати тяжёлый алюминиевый будильник.

— Да что ты, черт подери, творишь? Они сейчас очнутся! — подбежав ко мне, Реми схватил меня за руку и потащил в сторону выхода.

Он запер дверь ключом и, не оглядываясь, мы побежали вдоль по тёмному коридору. Постояльцы выходили из номеров, сонные и напуганные — вероятно, услышали звуки борьбы, а на лестнице нас встретил хозяин отеля. Он прижимал к виску пакет со льдом, ошарашенно глядя на нас. Я бросила взгляд на Реми — тот крепче сжал мою руку и пронёсся мимо Фурнье к двери. Последний что-то прокричал нам вслед, но шум крови в ушах заглушал любые звуки. Тогда и боль в ноге неожиданно дала о себе знать. Я пискнула, сжала будильник в руке и, стиснув зубы, продолжила бежать. Казалось, скажи я хоть слово, Реми размажет меня по стенке и бросит на съедение бестирийцам. Он был зол, нет, он был просто в бешенстве! И когда мы вырвались на объятую утренним зноем улицу, мне показалось, Реми сломает мне руку, если продолжит и дальше так крепко стискивать её своими пальцами.

— М-мне больно, — застонала я ему в спину, но он и не думал сбавлять темп — мы бежали вниз по улице; люди, встречающиеся на нашем пути, провожали нас удивлёнными взглядами, зданий становилось все меньше, а запах моря смешался с ветром. Я споткнулась и едва не рухнула на землю, и боль в ноге ядом растеклась по всему телу. Набрав воздуха в лёгкие, я завопила: — Реми, ты слышишь меня? Мне больно!

О, как мне хотелось заехать будильником по его затылку! Но он наконец сбавил шаг и ослабил хватку, сворачивая в тёмный тупик между двумя небольшими зданиями. Взъерошив волосы, Реми направился в противоположную от меня сторону — к мусорным бакам в самом конце тупика. Оставшись наедине с целым ураганом чувств, я обхватила себя руками и прислонилась спиной к стене.

О, боже мой…

Мне понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что происходящее не было сном. От него не проснуться, не убежать, не спрятаться в безопасных объятиях и не забыть, потому что он прямо здесь, в этом городе, в маленьком номере дешёвого отеля. Мой сон, мой кошмар, идёт за мной по пятам, и днем, и в ночи… он повсюду. У него глаза бешеные. И хватка жёсткая. Она душит меня, прямо сейчас душит…

Я приложила ладонь к груди и сделала всего один несчастный вздох. Как же больно! И грудная клетка горит, и в ноге саднит, и рука ноет. Везде вонь этой тряпки из подвала водонапорной башни. «Какая же ты слабая, Эйла», — пришлось упрекнуть себя, ведь кончик носа уже покраснел, а в глазах предательски защипало. Не возвращаться в тот подвал, не вспоминать, не думать. Бежать вперёд и прятаться, будто я преступница, будто всё это заслужила.