Марсельская сказка

Дверь вдруг распахнулась с таким скрипом, что я невольно поморщилась. Реми обернулся ко мне, и взгляд его мгновенно пригвоздил меня к полу. Это было весьма… дипломатичное послание прикусить свой язык и не выступать. Возможно, в какой-то степени он был прав, но ведь и я была права тоже! Нам нельзя здесь оставаться, нужно двигаться дальше! А что, если бестирийцы знают об этом месте? Я бросила испуганный взгляд на будильник и осознала, что время едва перевалило за семь утра. Он хочет, чтобы мы остались здесь на весь день? Все мои вопросы немой волной ударились о спину Реми, когда он вошёл в дом, а я проследовала за ним. В нос ударил запах сырости и пыли. Я содрогнулась от воспоминаний: в том подвале пахло так же. Пройдя дальше, мы оказались в маленькой комнате с прогнувшимся диваном, столом посредине, парой шкафов, узкой дверью, ведущей невесть куда и огромным сундуком под окном. Дневной свет сюда почти не проникал, а в редких его лучах танцевало бесчисленное множество пылинок. Мне тотчас стало не по себе.

— В сундуке есть консервы, — вдруг сказал Реми, проследив за моим настороженным взглядом, и поставил свой саквояж на пол у дивана. — Захочешь позавтракать или пообедать — угощайся. Туалет за этой дверью. Больше никаких удобств здесь нет. Крыс, кстати, тоже. Электричества тут отродясь не было, но есть лампа, можешь зажечь её вечером.

Дурное предчувствие царапнуло душу.

— Почему ты говоришь так, словно оставляешь меня здесь?

Тёмная суровая фигура Реми вдруг двинулась к двери, и глаза мои в ужасе распахнулись.

— Реми?

— Я пойду на ферму, — он схватился за металлическую ручку. — Узнаю, едет ли кто завтра в Марсель.

— Но ты сказал, в Марселе нас и будут ждать!

— Ты и впрямь не понимаешь? Если бестирийцы явятся на ферму, им доложат о том, что мы были там. И о том, что мы направляемся в Марсель.

— Хорошо, но тогда куда поедем мы? И как мы будем добираться? Что, если бестирийцы тебя перехватят? Нет, я не останусь здесь. Я пойду с тобой. Вдруг ты решил меня здесь оставить? Из-за вчерашнего, например!

Черты его лица ожесточились, и сам он весь будто превратился в олово, холодное, тёмное и непробиваемое. Я застыла на месте, но когда он шагнул назад, за дверь, мне пришлось подорваться с места и ринуться к нему, бросив будильник на пол.

— Ты не посмеешь! — выкрикнула я, когда дверь захлопнулась прямо перед моим лицом. Ударив по деревянной поверхности ладонями, я услышала, как провернулся в замочной скважине ключ, и как этот самый замок стукнулся о дверь, когда Реми его, очевидно, отпустил. Ужас захлестнул меня с головой, меня затрясло, слезы хлынули из глаз. — Ах ты мерзавец! Ты нарочно запер меня здесь! Я тебя ненавижу! Будь проклят тот день, когда я увидела тебя!

Он ушёл, ушёл, я слышала его удаляющиеся шаги! Страх сковал мои конечности, но в какой-то невероятной агонии я ринулась к окну и, отодвинув занавески, с изумлением уставилась на его удаляющийся силуэт. Чёртова решетка! Я бы выбила стекло и выбралась отсюда, если бы не она! Ударив по пыльному стеклу ладонью, я закричала во всё горло:

— И не возвращайся!

Будто у меня был хотя бы один шанс спастись, если он не посмеет вернуться…

Глава 15. Между штилем и штормом

Чтобы сложить идеальный пасьянс, мне не хватало шестёрки пик, двух вальтов — крестового и червей, бубновых дамы и туза. Эти пять карт, вероятно, навсегда останутся гнить в подвале водонапорной башни, и если бы не моё упорство, кто знает, быть может, я гнила бы там вместе с ними.

Хотя чем моё заточение у бестирийцев отличалось от времяпрепровождения здесь, в запертом рыбацком доме?

Испуганный огонёк в лампе дрожал от малейшего сквозняка, и пока море нашёптывало мне красноречие угрозы, тиканье будильника капало на мозги. Я сидела на холодном деревянном полу, отсчитывая минуты до возвращения Реми, но с каждым проведённым здесь часом и с каждой новой тенью, ложащейся на эти сырые стены, надежда моя угасала. Было около семи вечера, и сумерки поглотили эту маленькую комнату, отчего каждый предмет здесь сделался ещё более устрашающим, чем казался прежде. Особенно сундук под окном. Я заглянула в него, когда истерика моя утихла, а голод, наоборот, дал о себе знать, но, наткнувшись на несколько банок древних сардин, клубок рыболовных сетей и пару огромных рыбьих черепов, с ужасом захлопнула крышку и больше к нему не приближалась. Впрочем, сомневаюсь, что волнение, тесно граничащее с паникой, позволило бы мне поесть. Взгляд почти не отрывался от окна, как бы я ни пыталась себя отвлечь. Действительно ли Реми оставил меня здесь навсегда? Нет, конечно же, нет. Теперь мы в одной упряжке, и бестирийцы станут разыскивать его с не меньшим рвением, чем меня.