Марсельская сказка

Перед глазами замелькали знакомые лица. Это они… бестирийцы. Это они стучали. Они хотели меня напугать. Руки затряслись, стало нечем дышать. Левша, его брат, тот мужчина в тёмном углу под лестницей… их образы нагло атаковали меня, но я усилием воли собрала последние остатки самообладания, чтобы прогнать их прочь. Это гром. Это всего лишь гром. Мне нельзя впадать в панику, не сейчас, когда дом ещё так далеко, это может всё разрушить, может всё уничтожить… сделав несколько вдохов и выдохов, я пригладила волосы запотевшими ледяными ладонями и уселась обратно на диван. Реми тоже сел, сверля моё побледневшее лицо хмурым взглядом.

— Всё в порядке?

Гром повторился. Я вздрогнула и принялась судорожно перетасовывать карты.

— Да. Давай играть, — голос осел, будто до этого я без конца кричала. — Мне нужно отвлечься.

Реми наклонился ближе ко мне — его большая ладонь застыла всего в дюйме от моего бедра.

— Ты боишься грома? — я почти не слышала его из-за шума крови в ушах.

— Прибереги этот вопрос, — кивнув, я положила колоду карт между нами. Привести мысли в порядок оказалось задачей не такой уж и простой, особенно, когда следующий раскат грома показался ещё громче предыдущего, а слабая вспышка молнии почти незаметно мелькнула в окне. Сглотнув, я затараторила: — Вытягиваем карты по очереди. Если кому-то из нас достаётся карта красной масти, я отвечаю на любой твой вопрос. Если чёрной — отвечаешь ты. Согласен?

Опустив взгляд на карты, Реми нахмурился, а затем вдруг расхохотался.

— Ты всерьёз думаешь, что я стану в это играть? И потакать твоему вынюхиванию? — процедил он. — Неужели всё так плохо с покером?

— Хорошо, мы можем изменить правила, — мою речь прервал стук дождя в единственное окно, а следом всю комнату озарила яркая вспышка молнии. Вздохнув и собравшись с мыслями, я продолжила: — Будем просто говорить о себе что-то. Какой-то факт. Значительный или не очень. Договорились?

Очевидно, мой испуг как-то подействовал на Реми, потому что он уже не выглядел так, будто собирается сравнять меня с землёй за одну лишь попытку узнать о нём больше. В конце концов, это ведь так бессмысленно! Он может придумать любую ложь о себе, и я в неё поверю, ведь мы по-прежнему незнакомцы — ими же и расстанемся. И эта внутренняя борьба, что искажает его лицо, мне совершенно непонятна.

Но, к счастью, продлилась она недолго.

— Чёрт с тобой. Только потому, что ты, очевидно, боишься грозы, а я не собираюсь успокаивать твои истерики. Если это тебя отвлечет, я согласен, — сухо ответил он, убирая ладонь как можно дальше от моего бедра и подталкивая ко мне колоду карт. — Твой ход.

Победно улыбнувшись, я покосилась в сторону окна, прежде чем вытянуть карту. Стихия разбушевалась, и сквозь шум ливня я слышала, с каким безумством волны негодующего моря разбивались о скалы. Одна лишь мысль о ночном шторме унесла меня в мой сон, и я представила себя в холодных чёрных водах, яркая гроза исполосовывает небо, а неведомые силы тянут меня на дно… бросился бы Реми меня спасать? Нетрудно представить его ликующую улыбку и облегчённое: «Чёрт возьми, Эйла, да возьми ты уже эту карту».

Встряхнув головой, я уставилась на мужчину перед собой и поспешно вытянула карту. Едва ли сон до конца отпустил мой рассудок, а потому я не сразу поняла, какая масть мне досталась. К сожалению или счастью, недовольное фырканье Реми подсказало.

— Я отвечу, но затем перетасую карты, — недовольно фыркнул он.

Я в предвкушении затаила дыхание придвинулась ближе. Он поймал мой горящий взгляд и, отложив карту в сторону, покачал головой.

— Хорошо. Все, что угодно, говоришь? Ладно. Так уж и быть, — в паузу, которую Реми выдержал нарочно, моё сердце едва не остановилось. — На мне брюки серого цвета.

Улыбка перекочевала с моего лица на его. Плотно сжав губы и сощурившись, я с трудом сдержала рвущееся наружу ругательство. Мерзавец.

— Что за ребячество? — рявкнула я.

— По-твоему, эта идиотская игра — не ребячество? — он встал с дивана и, взъерошив волосы, подошёл к окну. — Ты не у себя в поместье, Эйла, здесь нет слуг, которые будут тебя развлекать.

— Мне не нужны развлечения, — тихо сказала я, ужаленная его словами.