Марсельская сказка

Когда я в очередной раз попыталась вытащить частички земли из пореза на щеке Реми, он вдруг перехватил моё запястье и с молчаливой угрозой взглянул в мои округлившиеся глаза. Я втянула носом наэлектризованный воздух, а кожа запылала в том месте, где он её коснулся. Это было каким-то наваждением. Такая близость к нему. Без криков и упрёков, без ругани и почти без угроз. Всё внутри меня дрожало, и эту дрожь вдруг почему-то отчаянно захотелось назвать трепетом… я жаждала забраться в душу Реми, чтобы узнать, чувствует ли он то же, что и я, проникнуть в голову и растормошить все мысли в поиске единственной папки с моим именем — будет ли она пуста? Моя рука дрогнула над его лицом, когда он разжал пальцы и опустил ладонь на мою талию. Тогда мысли и чувства — мои и его — вмиг перестали иметь значение.

Нами стал править момент.

Я сама припала к его губам с неожиданным и долгожданным поцелуем, и Реми ответил на него со всей отзывчивостью, со всей страстью, прячущейся за толстым слоем показного равнодушия и отчуждения. Его руки крепче сжали мою талию, его губы полностью завладели моими — горячие, властные, они умело вгоняли меня в состояние абсолютной эйфории, они подчиняли меня себе, и я ничего не имела против. Лоскут ткани упал на землю, потеряв всю свою значимость, и я обвила его шею руками, углубляя поцелуй. Душу разрывало от эмоций, я плавилась внутри, плавилась и пылала, отдавая себя этому моменту, этим губам, этим рукам… Удивительный контраст ощущений. Мы целовали друг друга бесконечно долго, не желая разрывать момент, ведь как потом осознавать случившееся, как вести себя друг с другом, что будет дальше? Нет, у нас было это наше выстраданное «сейчас», оно было с лёгким привкусом моря, утреннего ветра и табака, оно всецело владело нами, а мы всецело владели им. И лишь самую малость — друг другом.

Но затем его хватка на моей талии вдруг ослабла, как и напор его чувственных губ, и Реми резко отстранился от меня, отворачиваясь. Не готовая к такому, я открыла глаза и растерянно вгляделась в его профиль. Мы оба часто дышали, наши губы, влажные от поцелуя, блестели в свете луны, и я слышала, отчётливо слышала, как колотилось его сердце. Почти в такт моему. Тогда почему же он так хмур? Что-то больно сжалось в груди, когда он снова посмотрел на меня и хриплым голосом пробормотал:

— Нам не стоит этого делать.

Глава 22. Полуночные откровения

«Нам не стоит этого делать».

Горло сдавил тугой ком. Губы, всё ещё пылающие от поцелуя, сжались в тонкую полоску. Я сощурилась, пристально вглядываясь в его лицо.

Он что, черт возьми, только что отверг меня?

Все самые противоречивые эмоции в один миг захлестнули мою душу. Да как он мог? И как могла я?.. Неужели… неужели я совсем лишилась разума, чувства собственного достоинства… да где моя гордость? Сама набросилась на него с поцелуем, сама уселась на его колени… Розалинду хватил бы удар, увидь она нас в таком положении. Чем же я думала, позволяя себе такую вольность? Реми ведь… он ведь даже не волнует меня, не вызывает во мне трепет, я не влюблена в него нет, я нисколько в него не влюблена.

Тогда почему же в глазах так неприятно, так больно жжёт?

Конечно. Ответ на поверхности, не нужно копаться в себе. Он всего лишь задел мою гордость. Позволил себе думать, что что-то для меня значит. Это знание отрезвило меня, стало легче дышать, я словно прозрела. Он всего лишь задел мою гордость…

— Прошу прощения, — придав голосу как можно больше ядовитости, прошипела я. — Это было чудовищной ошибкой. Такого больше не повторится.

Я слезла с его колен и, подняв с земли лоскут, отвернулась, чтобы отойти от него, но Реми вдруг схватил меня за запястье и рывком развернул к себе. Он почти не дышал, волосы упали на его глаза, и он наклонился ближе ко мне. Интуитивное желание оттолкнуть его боролось с желанием снова напасть на него с поцелуем. Идиотка, какая же я идиотка! Очнись уже!

— Эйла, ты не поняла…

Неясная пелена почти мгновенно спала с моих глаз.

— Всё я поняла, — прервала его я, вскинув голову и презрительно сощурившись. — Мы просто поддались моменту. Все эти события… они сделали нас уязвимыми друг перед другом.

— Нет, я…

— Я вовсе не хотела тебя целовать, — разгораясь, как спичка, выплюнула я самую очевидную ложь.

— Мне так не показалось, — Реми понизил голос до насмешливой хрипотцы.

— Какое это теперь имеет значение? Разве я могу позволить себе хоть какую-то вольность в отношении тебя? — эмоции взяли надо мной верх, и я дёрнула рукой, безуспешно пытаясь освободиться от его железной хватки. — Не ты ли твердил мне, что я и вопросы тебе задавать не должна, и говорить с тобой, и касаться, — я вновь потянула руку на себя, но он крепко её держал, — тебя. Я ведь не заслуживаю этого, не заслуживаю даже простого общения. Да отпусти ты! Это был момент слабости, но я больше… больше не буду слабой. Оставь меня, Реми. Мне нужно остыть.

Наконец, он разжал пальцы.