Маршалы Наполеона. Исторические портреты

За четыреста миль к северо-западу от австрийских границ 150 тысяч загорелых солдат сворачивали свои палатки, укладывали ранцы и радовались тому, что им предстоит не пересекать Ла-Манш, а направиться в такую приятную для походов страну, как Германия, где всегда можно в изобилии найти и пиво и женщин. Ни один человек в лагере не был хоть сколько-нибудь обеспокоен перспективой столкновения с русскими и австрийцами. Некоторые из них помогали гнать через горы ужасного Суворова, и каждый из них за последние десять лет не раз видел спины бегущих австрийцев. Подобно тому, как точно ложатся карты, сдаваемые опытным игроком, семь корпусов, кавалерия и гвардия с математической точностью разворачивались и направлялись на юг, юго-восток и восток. Население приветствовало их, шагающих по необъятной французской равнине, поднимая гигантские тучи пыли, клубящиеся над длинными стройными колоннами. Они несли с собой молнию, и, когда в первую годовщину коронации она нашла и поразила свою цель, умирающий Питт был вынужден произнести фразу, которую запомнили последующие поколения. Его прогноз имел гораздо большую точность, чем обычные прорицания государственных деятелей. Он сказал: «Сверните эту карту. На ближайшие десять лет она не понадобится!»

Глава 8 «Солдаты, я доволен вами!»

Героем этого долгого, утомительного похода стал Бертье. Того, чего он достиг в качестве начальника штаба, не совершал еще никто. Поход прошел настолько идеально, что о Бертье разнеслась слава как о гении-организаторе; достижения маршала едва ли сможет превзойти генерал даже XX века, располагающий современными средствами радио- и телефонной связи и современной автомобильной техникой. У Бертье не было ни одного из этих чудес современности, чтобы координировать движение своих девяти гигантских корпусов, а передвигаться он мог в основном по грунтовым дорогам. У него не было ни запасов консервированной пищи, ни передвижных механических мастерских, ни системы связи или сигнализации. Для перевозки боеприпасов, амуниции и т. п. он располагал только гужевым транспортом. Тем не менее воинские части, стоявшие в Бресте, Булони и Гамбурге, уже через сорок пять дней оказались под Базелем и Инсбруком, и Великая армия огромной дугой охватывала войска австрийского генерала Макка, засевшего в Ульме, отрезав его от баз и подкреплений, медленно двигавшихся на запад из-под Вены и из русских степей. Это была безупречная, произведенная прямо-таки по лучшим учебникам военного искусства концентрация войск. Но это, конечно, был более грамотный учебник, чем тот, который составил журналист Брюн, чтобы произвести впечатление на свою подругу. Он был написан основателем нового стиля ведения войны, и австрийские генералы не поняли бы из него ни слова, даже если бы его им объясняли фразу за фразой.

В течение всей этой пятимесячной кампании Бертье почти не расставался с Наполеоном. Каждое важное решение принималось ими совместно, а их штабом была запряженная восьмеркой карета императора. Это был, в сущности, маленький передвижной отель с раскладными столами, раскладным креслом для Наполеона, легко превращавшимся в кровать, большим отделением для хранения карт, кладовой для припасов и небольшой оружейной. Когда Бертье хотелось поспать, что случалось не слишком часто, он спал сидя. Но это было единственное неудобство. В остальном карета была оснащена всеми возможными для создания комфорта приспособлениями. Ее всегда сопровождал эскорт из конных егерей и ординарцев, и, если главнокомандующему и его начальнику штаба требовалось произвести рекогносцировку местности, этот эскорт образовывал вокруг них круг и был в состоянии отразить атаку с любой стороны. Когда диспозиция была уже определена и ориентиры намечены, Наполеон и Бертье влезали в карету, кучер щелкал кнутом, и громадный экипаж и эскорт срывались с места и мчались с огромной скоростью. Очевидцам, наблюдавшим, как карета галопом пролетает через деревню, эта картина — в зависимости от их национальности — представлялась или волшебной сказкой, или ночным кошмаром.

В середине осени Великая армия устремилась в долину Дуная, и генерал Макк узнал о ее появлении лишь тогда, когда французская кавалерия развернулась в гигантскую дугу, через которую никак не могли пробраться его разведчики, а французская пехота отрезала его от всех источников снабжения и подкреплений. Запертый в Ульме, потрясенный австрийский генерал попросил начальника штаба Нея о восьмидневном перемирии, пообещав сдаться, если за это время не подойдет русская армия. Генерал Рапп, начальник штаба эльзасца, дал Макку пять дней, по истечении которых тот сдался вместе со своей 30-тысячной армией. Мало кому из французских солдат удалось при этом выстрелить хотя бы раз.