Маршалы Наполеона. Исторические портреты

Одним из главных ворчунов был Мармон. Ему не пришлось сражаться при Аустерлице, и это обстоятельство, слившись с разочарованием по поводу отсутствия его имени в списке маршалов, крайне его огорчало. В качестве старейшего друга Наполеона, приглашавшего голодного капитана Бонапарта на семейный обед, когда у того не было ни гроша в кармане, Мармон полагал, что заслуживает чего-то более значительного, чем командование корпусом. Этим же летом он получил повышение. Наполеон направил его на Адриатику, в Истрию, предоставив ему свободу рук с тем, чтобы тот применил свои огромные организаторские способности для реорганизации провинции. Мармон максимальным образом воспользовался представившимися ему возможностями и тотчас же начал прокладывать дороги и совершенствовать административную машину с той же энергией и способностями, с которыми он провел стандартизацию артиллерии Великой армии. Со своей задачей он справился великолепно; Наполеон это отметил и одобрил.

Наполеон продолжал раздавать титулы, хотя многие из них были подтверждены только после того, как Пруссия пала, а новое русское нападение закончилось договором о сотрудничестве, заключенным между Наполеоном и царем в Тильзите.

Наиболее знаменитые из маршалов получали титулы, связанные с местами их боевых подвигов. Прочие довольствовались более скромными почестями. Проведение тонких различий продолжалось во все годы существования империи.

Келлерман стал герцогом де Вальми в память проявленной им стойкости против пруссаков в тот день, когда его оборванные волонтеры остановили вражеское нашествие. Грубовато-добродушный старый Лефевр стал герцогом Данцигским, Монси получил титул герцога де Конельяно, а Мортье — титул герцога де Тревизо. Затем последовала вереница титулов, которые должны были запечатлеть французские победы в умах последующих поколений. Массена был сделан герцогом де Риволи, Ланн — герцогом де Монтебелло, где он разбил австрийцев перед Маренго, Ожеро — герцогом де Кастильоне в память о его знаменитом совете, данном им Наполеону в 1796 году, а Ней — герцогом Эль-хингенским в память о битве, которая привела к бескровной победе при Ульме. Генералу Даву титул будет присвоен очень скоро; он получит его в самом зените славы. Бессьер был произведен в герцоги Истрии. Сульт же, считавший, что он заслуживает большего, чем любой из них, пришел в ярость, узнав, что он не получит титула, связанного с местами его боевой славы, и становится просто герцогом Далматинским.

С течением времени многие из прославленных генералов, не ставших маршалами, тоже получили титулы, и проблема их выбора иногда заставляла Наполеона кривить душой. Виктор, бывший сержант, краснощекий и говорливый, когда-то столь пылкий поборник свободы и равенства, узнав о своем титуле, чуть не взорвался от злости. Из-за своей розовой физиономии он получил в армии прозвище Beau Soleil. Теперь он стал герцогом де Беллуно[21]. Сходная оплошность чуть не была совершена с Жюно, одним из старшейших товарищей Наполеона, человеком, который только что мог стать, но не стал маршалом. Жюно очень отличился в военных действиях у Назарета во время марша на Акру, и ходили слухи, что к его имени будет прибавлено наименование этой святыни. Однако кто-то вовремя спохватился и сообразил, что этот титул будет звучать, как Юнона Назаретская, и генерал стал герцогом д’Абрантес.

Как и следовало ожидать, после учреждения новой аристократии среди маршальских жен начало раздаваться некое ревнивое кудахтанье. Из старых республиканцев на свой новый статус менее всего обращали внимание муж и жена Лефевр. Старый вояка купил себе в Париже отличный дом, и один из его приятелей по чьему-то неумному совету поздравил старика с исключительной удачей. «Удача? — взорвался Лефевр. — Пошли в сад, и я с расстояния в тридцать шагов продырявлю тебя в двадцати местах. Если же промахнусь, то и дом и все, что в нем есть, будет твоим!» Когда же друг попытался смягчить произведенное им впечатление, Лефевр добавил: «В меня тысячу раз палили с расстояния много меньшего чем десять шагов, прежде чем я сюда въехал». Жена Лефевра, когда-то поденщица, а теперь герцогиня, рассматривала свой титул как смешную шутку и то и дело выходила из своей новой роли, шокируя серьезных ливрейных лакеев, ожидавших, что она будет вести себя как настоящая герцогиня. Возможно, самая лучшая история о ней вышла из-под пера остроумной мадам Жюно, которая описывает ее визит к Жозефине, сделанный с тем, чтобы поблагодарить за присвоение титула, следующим образом. Церемониймейстер объявил о ней только как о супруге маршала, на что она совершенно не прореагировала. Когда же он прикрыл двери, Жозефина задала ей вопрос: «А как же насчет герцогини Данцигской?» — после чего новоиспеченная герцогиня сделала знак присутствующему здесь лакею и спросила: «Эй, малый, а ты что об этом думаешь?»