Маршалы Наполеона. Исторические портреты

Марш был чрезвычайно медленным, отчасти из-за той заботы, которой главнокомандующий окружал даму своего сердца. Во время осады крепостей она оставалась в Саламанке, а теперь следовала за армией на лошади. В одном месте, где она почувствовала себя особенно усталой, услужливый Массена задержал армию на неделю. Отношения между главнокомандующим и его ближайшим окружением ухудшались. Ней, которому испанская кампания претила уже давно, пришел в бешенство, когда Массена попросил сопроводить известную ему даму на завтрак. Он довел ее до стола, касаясь ее руки лишь кончиками пальцев и всем своим видом предельно ясно демонстрируя присутствующим, какое отвращение вызывает у него такой способ ведения войны. За весь завтрак он не проронил ни единого слова, и, чтобы скрыть свое замешательство, бедной женщине пришлось упасть в обморок.

Такого накала отношения между маршалами достигли к тому моменту, когда англичане стояли на вершине хребта близ монастыря Бузако. Вокруг английских позиций шла довольно удобная дорога, и англичан можно было легко с них выбить, совершив фланговый марш. Однако Массена не делал таких попыток, и Ней с его отчаянным темпераментом преложил предпринять яростную лобовую атаку, направив войска вверх по крутым склонам, на которых закрепились лучшие в мире стрелки.

Результаты атаки были катастрофическими. К концу дня французы потеряли 5 тысяч рядовых и 250 офицеров убитыми, ранеными и взятыми в плен. Англичане продолжали свой отход в сторону Лиссабона, французы следовали за ними по пятам. Массена категорически отказался прекратить наступление и увести армию в Испанию. Ней, только что настаивавший на гибельной атаке, теперь начал протестовать, заявив, что нападение на такую сильную крепость было бы проявлением величайшей глупости. В ответ Массена не произнес ни слова. Спровоцировать его было нелегко.

Конница, пехота и артиллерия обеих армий двигались в сторону Лиссабона. В Коимбре Массена организовал госпитали, и те из раненых, кто пережил марш от Бузако, были оставлены там под охраной; остальная армия продолжала упорно преследовать англичан. В первую неделю октября, как раз с началом дождей, французы догнали их под самым Лиссабоном, который, как предполагалось, не был укреплен с той его стороны, которая была обращена к материку. Именно здесь рухнула репутация победителя под Цюрихом и Генуей, полководца, имя которого вся Европа почитала как мастера полевой стратегии и упорной обороны.

Все подходы к Лиссабону были блокированы гигантской цепочкой очень умно подготовленных оборонительных сооружений, столь мощных и так хорошо вписанных в местность и перед холмами и между ними, что любая попытка атаковать их, очевидно, была бы гибельной для нападающей стороны. Английские инженеры и португальские гражданские специалисты, казалось, много лет трудились здесь, как кроты, превращая небольшие естественные препятствия в маленькие форты и соединяя их в каждом подходящем для этого месте бастионами, траншеями, подземными галереями или защищая их искусственными осыпями. Укрепления Торрес-Ведраса были неуязвимы.

Сидя на лошади, Массена внимательно изучал эту чудовищную, напоминающую лабиринт систему укреплений. Его штабу было придано несколько португальских офицеров, и Массена послал за ними. «Вы знали об этом?» — спросил он их спокойно. Нет, отвечали они, они не знали об этом, никто об этом не знал, и год назад ничего такого здесь не было. По мнению португальцев, чтобы воздвигнуть такие изумительные укрепления, англичане должны были немало потрудиться.

«Да, они немало потрудились, — мрачно заметил Массена, — но Веллингтон не может воздвигать горы!»

Затем он осмотрел укрепления с более близкого расстояния и удивился еще больше. Каждый возможный проход был защищен или баррикадами, построенными из столетних дубов, или сорокафутовыми стенами, сложенными из поставленных друг на друга гигантских каменных глыб. Укрепления ощетинивались пятью сотнями пушек, размещение которых позволяло вести перекрестный огонь по наступающим.

В течение шести недель обстоятельный маршал выискивал хоть какую-нибудь лазейку, через которую можно было бы пробиться в город. Его солдаты в это время страдали от голода, а лошади гибли из-за нехватки фуража. Потом, совершенно отчаявшись, он отошел от города и направился к Сантарему, городу, стоящему на реке Тахо. О крепостях и укреплениях он знал достаточно много, чтобы понимать, сколько солдат ему нужно, чтобы взять Торрес-Ведрас штурмом. Он также знал, что столько под его командованием не находится и не будет находиться, если даже подойдут подкрепления из Андалусии или со всей Испании. Ней это тоже знал, как это знали все солдаты французской армии, пришедшие сюда из Саламанки, чтобы сбросить англичан в море. Теперь стало ясно, что сбросить их в море не удастся, а самое большое, чего можно достигнуть, — это совершить спасающий лицо французов маневр, сделав вид, что блокада продолжается.