Маршалы Наполеона. Исторические портреты

Остальные маршалы по-прежнему не жаловались на здоровье. Даву, удерживавший Гамбург, проводил основную часть своего времени за рабочим столом. Он должен был быть уверен, что каждый из непрерывного потока контрабандистов, пытающихся заработать лишнюю гинею на торговле с Англией, будет пойман, отдан под суд и расстрелян. Даву был великолепным полководцем, но еще более хорошим полицейским. Те, кто попадался ему в руки, могли быть уверены в двух вещах: быстром суде и — при доказанности вины — максимальной мере наказания.

В Неаполе Мюрат был занят разработкой эскизов новых парадных одеяний, ссорами с женой и изучением полицейских донесений, обладая, правда, меньшим, чем у Даву, нюхом для извлечения из них нужной информации. Мюрат не был рожден полицейским, как, впрочем, он не был рожден и королем.

Ланна не было в живых, а Бернадот очаровывал Швецию, куда он теперь перебрался в качестве наследника престола. Бертье сопровождал императорскую чету в некоторых ее путешествиях по стране, а Брюн по-прежнему пребывал в немилости из-за того, что продавал грузы, конфискованные у людей, которых Даву теперь немилосердно вешал и расстреливал. Мармон продолжал радоваться своему недавно полученному титулу, как, кстати, и Удино, делавший это, правда, не столь откровенно. Лишь восемь неудачников: Массена, Сульт, Ней, Мортье, Бессьер, Ожеро, Виктор и Макдональд были участниками грязной, кровопролитной, ужасающей, бесплодной и бесконечной войны в Испании. 1810-й и 1811 годы — это история больших и малых катастроф, которые Франция одну за другой терпела на территории этого злополучного для нее полуострова.

В группе этих неудачников самым несчастливым был, видимо, Массена. Правда, в недавно завершившейся дунайской кампании он заслужил похвалы императора. Но чувствовал он себя старым и уставшим. В свои пятьдесят два года он был сказочно богат и считался первым военным талантом Франции после Наполеона. Но что значили богатство и слава, если человек был вынужден с боями пробиваться по опаленным солнцем нагорьям Испании, отбивать наскоки гверильясов, ночевать в выжженных деревнях и, кроме того, слушать жалобы мрачных подчиненных весь день и расстроенных любовниц всю ночь?

Когда Наполеон приказал ему отправиться за Пиренеи, завершить войну в Испании и через Португалию выбросить в море надменных британцев, он пытался отделаться от этого поручения тысячью способов. Он — неподходящий человек для решения этой задачи. Он слишком стар. У него нехорошо со здоровьем. Более молодой и более удачливый маршал, безусловно, одержит победу там, где он, несомненно, потерпит поражение. Наполеон же только фыркал в ответ и наконец перешел к комплиментам. «Одна ваша репутация решит все дело», — заявил он, так что Массена, обезоруженному этой лестью, не оставалось ничего иного, как отправиться в Саламанку. Правда, в своем обозе он вез исключительной красоты девицу, с которой почти никогда не спускал глаз.

Когда старый распутник предупреждал, что будет действовать медленно, он говорил правду. Он приехал в Саламанку через несколько дней после прибытия туда его штаба и через несколько недель — его войск. Затем, вместо того чтобы наступать, не давая таким образом приготовиться Веллингтону и партизанам, он истратил уйму времени в городе, проверяя, абсолютно ли готова к кампании его армия. Те, кто служил с ним в Цюрихе и Генуе, считали дни и дивились, что сталось с мангустом, смело бросавшимся на таких могучих кобр, как Корсаков и Суворов, и прогнавшим их в их логово.

Массена также не повезло с теми людьми, которых Наполеон выбрал ему в подчиненные. Взрывной темперамент Нея в Испании не улучшился, и методичный подход Массена к ведению войны вскоре начал его раздражать. Дивизионные генералы Жюно и Фой тоже не помогали общему делу, поскольку Фой был близким другом Нея, а Жюно, потерявший в этом уголке Европы свой шанс заслужить маршальский жезл и к тому же раненный в голову, занимал довольно неустойчивую позицию. С самого начала кампании три этих генерала образовали своего рода хунту, которая делала, казалось, все, чтобы расстроить планы своего начальника. Их позорное поведение послужило одной из существенных причин грядущих катастроф.

Массена, фактически, стал главнокомандующим всех действующих в Испании французских армий, но если бы Наполеон действительно собирался сделать его таковым, то он бы обеспечил условия, при которых бы приказания Массена, безусловно, выполнялись. На деле же каждый маршал был первым лицом в занятом им регионе, и даже если бы они были обязаны координировать свои действия друг с другом, огромные расстояния и банды гверильясов, препятствовавшие установлению регулярной связи между штабами, делали такую координацию крайне затруднительной. Если бы Наполеон лично командовал армией Массена, то маршалы преодолели бы эти трудности, подчиняясь его мощной воле. Теперь же они не были расположены совершать чудеса ради одноглазого скряги, который привез с собой любовницу и, по слухам, дряхлеет и слабеет.