Маршалы Наполеона

Напористость и амбициозность Бернадота начинают не на шутку тревожить Бонапарта. Видя в Жане Батисте своего соперника и не желая, чтобы правительство назначило его командующим Итальянской армией (впрочем, как и «определения» его дивизионным генералом в Английскую армию), Бонапарт вовсю расхвалил Директории… дипломатические способности Бернадота. Это побудило директоров направить Бернадота в Вену в качестве своего полномочного министра (посланника). Ничего необычного в этом, правда, не было. Известно, что в Мадриде к тому времени вот уже второй год послом был генерал Бернар-Никола де Периньон, весьма неплохо справлявшийся со своими дипломатическими обязанностями. Официальное назначение Бернадота на должность посланника в Вену состоялось 11 января 1798 года. Вначале Жан Батист хотел было отказаться от оказанной ему «чести». Дело в том, что при всем своеобразии характера, неутолимой жажде отличий, Бернадот отнюдь не был человеком безответственным. Он полагал и, как потом выяснилось, вполне обоснованно, что дипломатия — это совсем не его сфера деятельности. «Первое качество солдата — повиновение, — пишет Бернадот в Париж, — не дает мне права проявлять нерешительность, но я боюсь, что на поприще дипломатии меня ожидают куда большие трудности, нежели те, с которыми я сталкивался в своей военной карьере»^{30}. Точно не известно, почему Бернадот в конце концов принял назначение. По мнению одного из его биографов, Бернадота соблазнила перспектива прославиться, занимая один из ответственнейших дипломатических постов, ибо «Вена была в то время полюсом, вокруг которого вращалась вся европейская политика…»^{31}. Другой биограф считает, что причина была в ином: Бернадот соблазнился значительным жалованьем, положенным ему по новому рангу (144 тыс. франков), тем более, что, отправляясь в Вену, он сразу же получал половину ежегодного жалованья плюс 12 тыс. франков на дорожные расходы^{32}.

Трудности, которые предвидел Бернадот, начались сразу же, как только «гасконский посол» вознамерился ехать в древнюю столицу Габсбургов. Жан Батист был настолько неискушен в дипломатии, что из Милана, где он находился в момент назначения на должность посла, прямиком направился к австрийской границе, даже не имея с собой дипломатического паспорта. Странного дипломата, естественно, остановил пограничный патруль. Разгневанный Бернадот заявил, что, если его не пропустят дальше, он расценит это как объявление войны своему отечеству. Перепуганный пограничник не посмел далее задерживать грозного посла Республики. Бернадот прибыл в Вену 8 февраля 1798 г. Как несколько напыщенно выразился по этому поводу Фредерик Массон: «Сама Революция вступила в Вену в лице Бернадота».

Франц II

Очутившись в Вене, Жан Батист обосновался в бывшем дворце князя Лихтенштейна — величественном здании XVII века, находившемся всего в нескольких сотнях метров от императорской резиденции Хофбурга. 27 февраля он вручил свои верительные грамоты канцлеру Францу Тугуту, а 2 марта был принят на аудиенции императором Францом. Как и приличествовало полномочному министру, Бернадот посетил особняки наиболее влиятельных и знатных особ, оставив там свои визитные карточки. Результат этой дипломатической акции оказался обескураживающим. К Бернадоту не явился ни один посетитель[23].

Единственным местом, где посол Республики мог, если не общаться, то хотя бы видеть представителей дипломатического корпуса и австрийских государственных деятелей, оказался дом посла союзной Франции Испании…

Томясь бездельем, Жан Батист часами разъезжает по Пратеру[24]. Узнав о том, что в Вену прибыл эрцгерцог Карл, Бернадот хочет с ним встретиться. Брат императора и один из талантливейших австрийских полководцев не отказывается от встречи, назначив послу аудиенцию на понедельник, 12 марта. Однако в последний момент он просит перенести встречу на вторник, ибо 12-го, как на грех, участвует в императорской охоте и потому не может принять Жана Батиста. Посол сначала соглашается на предложенную отсрочку, но затем, спохватившись, не задета ли в данном случае честь Республики, заявляет, что раз эрцгерцог не может принять его в понедельник, то он вообще не будет с ним встречаться. С ним не хотят знаться, его третируют, ну что же, тем хуже для тех, кто на это отваживается: Бернадот превращает французское посольство в настоящий «клуб для германских революционеров»^{33}. «Пылкий миссионер» (как именует Бернадота русский посол в Вене) не забывает и о поляках, нашедших приют в столице дунайской монархии. Он произносит речи о том, что «следует восстановить Польшу»^{34}, что, конечно, вызывает немалое беспокойство в Санкт-Петербурге. Бернадот ведет себя по-гасконски задиристо. Очень скоро он становится настоящей «достопримечательностью» Вены, хотя и довольно скандальной. Дело в том, что Бернадот украсил свою шляпу огромным трехцветным плюмажем, чем сильно шокировал не привыкших к подобной браваде венцев.

Эрцгерцог Карл