Маршалы Наполеона

Тогда в Брюггском лагере был некто Флоренвиль, начальник жандармского эскадрона: он, как говорится, смотрел за порядком в лагере и в окружности его. Д’Арсенн пришел к нему, сказал, что у его брата была любовница, дерзкая женщина, которая, пользуясь теперь положением полковника, явилась к нему; потому он просит выслать ее. Флоренвиль, не осведомляясь, правда ли это, обещал исполнить просьбу полковника, и бедная вдова получила в тот же вечер приказание оставить Брюггский лагерь, под опасением иначе попасть в тюрьму. Бедная женщина, в отчаянии от своей бедности и от такого варварского поступка, рассказала свою историю каким-то добрым душам. История была коротка и трогательна; в ней все оказалось справедливо. Бумаги у нее были подлинные: брачный договор и свидетельство о смерти бедного жандарма. Кто-то посоветовал ей обратиться к маршалу (Даву). — Он груб, но правосуден, — сказали ей, — он заставит оказать вам справедливость. — …Маршал получил в одно время и просьбу вдовы, и доказательства справедливости ее требований. Он пригласил к обеду всех полковников дивизии, где служил д’Арсенн; а это, кажется, была дивизия Удино. За столом было двадцать пять человек. При начале обеда, как обыкновенно, царствовало глубокое молчание; вдруг маршал обратился к д’Арсенну: «Полковник д’Арсенн! У вас был брат?». Полковник онемел от этого вопроса и особенно от выражения, с каким он был сделан. — «Генерал…» — «Да, да, у вас был брат… добрый человек… который воспитал вас, сударь… выучил читать… словом, был достоин уважения… Здесь его вдова…» — «Генерал! Это искательница приключений». — «Молчать, милостивый государь!.. Я не допрашиваю вас… Я говорю вам, что вдова вашего брата, ваша невестка, сударь, ожидает вас здесь, в величайшей бедности… И вы осмелились прогнать ее, как потаскушку!.. Это бесчестно, милостивый государь… Я видел ее брачный договор, видел все доказательства… они законные, подлинные… Ваш поступок в этом случае ужасен, полковник д’Арсенн!». Полковник глядел на свою тарелку и, правду сказать, не мог ничего лучше сделать… Человек, пораженный могучими словами, оглашавшими его стыд, был жалок… «Господин полковник! — сказал маршал Даву, — Вы должны загладить свой проступок, и немедленно. Вы определите вашей невестке тысячу двести франков пенсии. Я обещал ей это вашим именем и выдал четвертую часть суммы вперед: прошу вас возвратить ее мне». — Маршал наклонился, глядя на полковника: «Вы позаботитесь о ваших племянниках. Я принимаю на себя просить императора о помещении их в школу… А вы, милостивый государь, помните об исполнении всех условий, которые предложил я вам… иначе я расскажу все происшествие императору… Можете угадать, понравится ли оно ему». Д’Арсенн оказал послушание… Он назначил своей невестке пенсию, не оскорблял ее больше, и все уладилось»^{290}.

Кроме «проработки» провинившихся в чем-либо лиц и «мелочного исполнения… распоряжений относительно строевого обучения»^{291} вверенных ему войск, Даву тщательно следит за тем, чтобы никакая информация о том, что происходит на побережье между Дюнкерком и Остенде, не стала достоянием неприятеля. Все пойманные на месте преступления шпионы заканчивали жизнь в петле. «Ваши распоряжения по поводу суда над шпионом (Бюловым), — докладывает Даву Наполеону, — будут исполнены, и в течение недели он будет казнен»^{292}. Луи Николя есть что скрывать от вражеских агентов, ибо подготовка нападения на Англию — это не только сосредоточение в портах вторжения судов и войск, но это также еще и улучшение гаваней, укрепление линий береговой обороны против английских десантов^{293}.

В подготовке вторжения на Британские острова Даву проявляет столько служебного рвения, что удостаивается персональной похвалы военного министра Бертье. По окончании инспекционной поездки в Булонь и Остенде 22 флореаля XII года (12 мая 1804 г.) Бертье пишет ему следующее: «Армия, которой вы командуете, гражданин генерал, оправдывает ожидания правительства. Я увидел… вашу преданность Первому Консулу и ваше неутомимое усердие, разделяемое и офицерами, и рядовыми…»^{294}.

Через пять дней после того, как Даву получил это любезное послание, 28 флореаля XII года (18 мая 1804 г.) Франция была провозглашена империей, а Наполеон — императором французов. 19 мая, восстановив звание маршала Франции (теперь оно, правда, именуется несколько иначе — маршал империи), император вручает маршальский жезл сразу восемнадцати французским генералам. Один из тех, кто получает это новое отличие, — дивизионный генерал Луи Николя Даву.