Марсианская роза

Как же, инспектора звездной полиции пытались подстрелить, сбили его мотонарты, и он шел пешком через пустыню. Я, блин, в свое время по Луне ножками потопал, знаю, каково это — бродить по лунной пыли. Думаю, по песку бродить не легче. Кто там в него стрелял, за что, мне было побоку, только вот понимать надо, что после такого случая и полицейские зашевелятся, и стукачи в оба уха слушать станут, да и рабочая братия сразу же раскололась — одни в политику не лезли, им надо было по контракту отработать, свое взять, а там хоть трава не расти, а другие даже обрадовались, что звездника умыли, — мол, не будет, падла, в чужие дела лезть!

А у меня к шести смена закончилась.

Не особо трудно сидеть в кабине и на кнопки нажимать. Все в твоей власти — можно процентное состояние кислорода поднять и похмельное состояние снять, а можно и кайф словить, увеличив процент закиси азота в воздухе. Конечно, начальство за это гоняет, но за всеми же не усмотришь. Лично я к таким мерам никогда не прибегал, разве уж совсем с бодуна ничего соображать не можешь. Добавишь кислорода, сахарок в мышцах горит, организм старается его восполнить, а в результате ты через некоторое время чист как стеклышко. И работа загибаться не заставляет. Помнится, был на Мангышлаке один прапор туркменский, он всех ненавидел, а потому к заключенным относился с повышенным неприятием, скотина скуластая. Вот он нам занятие придумал — не заскучаешь. Песок там метра на три просыхает, копай не копай — сухо, блин! Так вот он вытаскивал провинившегося, как ему казалось, зэка и заставлял его маленькой лопаткой яму копать. Как ее ни копай, через некоторое время с краев сухой песок сыпаться начинает и ямку, которую ты сделал, наполнять. Я таким образом два раза хребет гнул, а кроме барака усиленного режима ничего не получил. Мартышкин труд! Как ни суетись, а ямы все равно не получается. А тебя за плохую работу — в карцер. Обидно, блин, аж соплями исходишь. Только этот туркмен недолго жизни радовался и над людьми издевался, у меня срок маленький был, после освобождения я его в Туркенте и подловил. Они ведь только когда власть имеют, себя всесильными чувствуют. А я, блин, паранджу на базаре купил, в ней с ним и поговорил. Тридцать два зуба у него было, и все в хорошем состоянии. Да, было. Сколько у него их осталось, я не считал. Пусть ему дети мясо жуют, у них традиция такая — старших уважать.

Ну, да ладно, чего это меня, блин, на воспоминания потянуло?

Пошабашил я, вернулся, мужики в сборе, решили в баре оттянуться. Лука и Ваник пашут, Марс, блин, благоустраивают, а у всех остальных планы самые решительные — и у Гены Быка, и у Жени Дударя, и у Жана Девилье.

— Пойдем, Молчун, — говорят они мне, — глотки промочим и косточки разомнем!

Знаю, чем подобные намерения заканчиваются. Только в этот день мне, блин, и отказаться нельзя — не с руки.

Ну и пошли мы в «Пьяного комара».

Когда я у стойки увидел этого верзилу Вернона, то сразу понял, тут оно все и случится. Ну, во-первых, Гена Бык себя показать хотел. У него при виде Вернона этого глазки заблестели и ноги нервно подрагивать стали. А тут еще учесть надо, что и Вернон этот, блин, сегодня не в своей тарелке был. Не каждый день в человека стреляют и ему приходиться в скафандре высокой защиты по пустыне тащиться. Нервный он был, неуверенный, а в этом случае и у Быка хороший шанс был разборку в свою сторону закончить. Но это, конечно, он сам так считал, а я другого мнения придерживался. Я ведь, блин, знал, как полицейских готовят, им такую психологическую нагрузку, что лейтенант испытал, раз плюнуть.

Выпили мы, прилично на грудь приняли, Гена потихоньку заводиться стал.

Тут как раз Изабетка перед лейтенантом задницу отклячила, он ей в трусики пятерку сунул. Быку этого хватило.

— А чего этот сучок Изабетке в трусы лазит? — спрашивает он и подмигивает, дурачок, мне. — Мне без разницы кто он. Сейчас порву этого звездаря, как Тузика, британский флаг отдыхать будет!

Девилье, которого мы все звали Легионером, еще не совсем пьян был. К тому же он европеец, а у них уважение к представителю закона с молоком всасывается, он Быка удерживать стал, не лезь, мол, не надо со звездарем связываться, все-таки представитель власти.

— А мне по барабану, — сказал Бык. — Пусть он даже президентом вашей гребаной Франции будет!

Девалье это не понравилось, наверное, он своего президента в отличие от нас за человека считал, поэтому он сразу заткнулся — делай, мол, как знаешь!

Бык встал из-за столика, а сам мне шепчет:

— Слышь, Молчун, гляди, как я сейчас этого урода уделаю!

На мгновение у меня мысль мелькнула: зря я, блин, все это затеял, зря Быка подставляю. Но я эту мысль от себя отогнал. Бык рано или поздно сам бы на кого-нибудь нарвался, в этом у меня сомнений не было. Но хуже нет, чем ждать и догонять. Надоело мне ждать, когда Лука меня в их дела посвятит, вот я и решил все ускорить.