Мартин М.: Цветы моего детства

У них еще оставались деньги от сданных в магазин бутылок, которые они собирали всю прошлую неделю. Этого хватило, чтобы купить кусок вареной колбасы и пакет молока для Пирата (имя придумал Фи, Мартин был не против). Вечером они устроили для него ночлег в заброшенном доме из старого покрывала, которое нашли на помойке. На следующее утро они встретились там перед школой, чего никогда не делали прежде, чтобы отдать Пирату половину своих пайков. Он выбежал им навстречу, радостно виляя хвостом. Примерно через месяц Пирата уже знали во всем городе. Его всюду подкармливали и ласкали как домашнего. Мартин много думал о его странном положении. Оно было вроде бы лучше, чем у любой другой выброшенной собаки, но и не так хорошо, как у собаки домашней. Еда и теплое место в любом подъезде были ему обеспечены. Но при этом он все же оставался бездомным псом. Было ли Пирату в самом деле от этого плохо, или плохо от этого было только Мартину, оставалось неясным.

Карандаш

Тоска по матери пришла к нему в виде воспоминания о скромном подарке, который она однажды сделала ему без всякого повода. В тот день отец повез его на хоккей в Большой город. Мартин не любил спорт, но отец с таким энтузиазмом преподнес ему эти билеты, что он стал радоваться предстоящей поездке вместе с ним, хотя получить удовольствия от игры все же не смог. Слишком большое беспокойство внушали ему буйные крики мужчин с перекошенными лицами на трибунах. Зато после матча отец повел его в торговый центр, в котором Мартин был одарен с большой щедростью, что случалось не часто. Он получил новый рюкзак, новый спортивный костюм, набор канцелярских принадлежностей и большую астрономическую энциклопедию с выпуклым пластиковым Сатурном на обложке. Домой они возвращались поздно вечером. Мать накормила их ужином. Когда перед сном Мартин рассматривал свои обновки, она подошла и, не глядя на него, протянула ему причудливый карандаш, состоявший из множества разных грифелей, которые можно было переставлять в зависимости от того, какой цвет был нужен.

– Купила тебе такую штучку. Не знаю, нужно тебе такое? – и перед тем как передать ему карандаш, она повертела его в руках небрежно и немного неловко, как будто смущалась или даже стыдилась своего маленького подарка без повода. Ее смущение передалось Мартину, и он тогда смог только едва заметно улыбнуться и пролепетать «спасибо».

Что она делала весь день, пока их не было дома? Ему хотелось вернуться в это мгновение и дать ей понять, что ее пустячный презент значил для него гораздо больше, чем все, что купил ему тогда уверенный в себе отец.

Дуэт

Мартин часто видел Клелию в компании подростков ее возраста, и каждый раз его удивляло и возмущало, что они так запросто пользуются ее компанией, непринужденно разговаривают с ней, заставляют ее улыбаться. Ему казалось очевидным, что они не достойны и секунды ее общества. Они со своей кошмарной музыкой и обезьяньей агрессией были обыкновенными подростками, то есть, пожалуй, самыми гнусными представителями человечества, и она никак не могла быть одной из них. Он и сам был ее недостоин, но хотя бы понимал это.

Клелия тоже училась в музыкальной школе (одной на весь город). Однажды, в результате какого-то немыслимого стечения обстоятельств, они были поставлены в дуэт играть сонату ми минор Моцарта. Мартин исполнял партию фортепиано, Клелия – скрипки. Мартин понимал, что он вообще-то далеко не худший ученик школы, но все же музицировать вместе с Клелией, чья игра казалась ему недосягаемо совершенной и представлялась священнодействием, в огромной степени превосходило то, чего он, как ему казалось, заслуживал. Однако в совместной работе это забывалось, удовольствие от положительных результатов как бы уравнивало их.

После репетиций они часто шли домой вместе, им было по пути. Иногда они могли не сказать за всю дорогу ни слова, и это было лучше всего, потому что если Мартину приходилось говорить, он страшно волновался о том, что скажет что-то не то. Клелия это понимала и ласково, немного снисходительно улыбалась ему, а он думал, что не достоин даже ее снисхождения.

Расставшись с Клелией в очередной раз возле ее дома, Мартин внезапно понял, в чем состоит уникальность их отношений: в ее присутствии он переставал бояться смерти.

Сервант