Мартон и его друзья

— Да что тут спрашивать? Столовую ложку!

Тощий провизор обрел присутствие духа и, покачав головой, заметил:

— К врачу вы, сударь, не посмели б так ворваться. А ведь провизор в каком-то смысле важнее даже врача. Во всяком случае, ответственность на нем лежит большая. Вы, сударь, не в лавке. Это там можно покрикивать: «Сыру! Колбасы! Керосину!» Но здесь, сударь, аптека! Вы поглядите на этот шкаф! Видите этот череп?

— Сударь… Вы не знаете, с кем вы говорите!

Обиженный — ведь как-никак он провизор — худенький человек не ответил. Он взял в руки весы с болтавшимися на зеленых шнурочках костяными чашечками, на одну из чашечек бросил гирьку в десять граммов, потом положил весы на стол и отвернулся. Сделал вид, будто ищет что-то. Начал вслух читать надписи на ящичках стенного шкафа:

— Aqua destillata… Spiritus vini rectificati… Natrium chloratum… Calcium chloratum… Magnesium sulfuricum… — и так далее и тому подобное, покуда не нашел, наконец (на самом деле отлично знал, где она), бутыль с широким горлышком, на которой стояла надпись: «Natrium bicarbonicum».

Поставил бутыль на прилавок, вытащил из нее пробку и шпателем вынул щепотку порошка. Потом положил шпатель на прилавок, бутыль заткнул притертой пробкой, аккуратно поставил на полку, повернулся к клиенту и, подняв левой рукой весы, указательным пальцем правой тихонько постукал по шпателю, затем медленно, словно совершая ритуал, насыпал в чашечку весов белый порошок. Оказалось, что на шпателе не было и десяти граммов. Тогда провизор важно и медленно начал все сначала.

— Давайте ж наконец! Это ведь не крысиный яд!

— Откуда вы знаете? — спросил провизор и положил на прилавок и весы и шпатель. — В нашей профессии поспешность вредна. Например, в прошлом году зимой, как-то ночью, позвонила ко мне одна старуха. Оказалось, что у ее собаки засорение желудка. Я говорю ей: «Извините, но здесь не ветеринарная аптека!» — «Господи, господи», — запричитала старуха. И я, в нарушение правил, изготовил лекарство без рецепта. «Сколько же дать ей?» — спросила старуха. «Да хоть все!» — ответил я. А наутро, изволите ли видеть, собака сдохла. Оказалось, что это была болонка.

Провизор в белом халате рассказывал об этом, потупившись. Потом поднял весы и снова начал отвешивать соду.

— Вот, сударь, потому я и говорю, что в некоторых отношениях на провизоре лежит бо́льшая ответственность, чем на враче.

— Давайте же наконец!

Но худенький провизор, не обращая внимания на клиента, насыпал белый порошок до тех самых пор, пока весы не покачнулись. Тогда он отсыпал чуточку, и весы уравновесились. Несколько секунд он пристально смотрел на них, затем высыпал содержимое чашечки на листок пергамента. Разделил порошок пополам и одну часть пододвинул к Вайде.

— Извольте! Предписанная порция.

Клиент мгновенно высыпал порошок в рот, выпил воды. Сел. Глаза у него выкатились. Углекислота ударила в нос. Он с отчаяньем махнул рукой. Потом вытащил платок из кармана и подошел к плевательнице. Утер платочком глаза и рот, вздохнул и сел на место. Ему стало лучше, и мир снова приобрел для него интерес.

Помолчав еще, он с любопытством оглядел худого и странного провизора, который со строгим видом опять рассыпал по бумажкам желтый порошок.

— Ловко, однако, вы обдурили меня, — хрипло произнес клиент, но без всякой досады, скорее даже с уважением, точно обдурить кого нибудь — самое естественное дело на свете, была бы только возможность.

— Я? — спросил провизор, не подымая глаз.

— Нет! Моя прабабка… А все ж, как вы думаете, у меня не рак желудка? — Он глянул в окно. — Вот где тишь да благодать… Скажите, здесь что — одни графы да камергеры живут?.. Как вы сказали? Банкиры тоже?.. Гм… И крупные торговцы?..

В аптеку донеслась тихая вечерняя беседа платанов.

— Красивые места! — мечтательно проговорил клиент. — Интересно узнать, а какие болезни встречаются тут чаще всего? На какое лекарство тут самый большой спрос?

— Сударь! — ответил худенький человек. — Хотя провизор и не обязан хранить врачебную тайну, но как-никак я дворянин! — И он величественно добавил: — Денеш Диоши Диосегский.

Вайда представился тоже, и мечтательное выражение тотчас исчезло с его лица.

— Дворянин? — отрывисто спросил он.

— Да.

— Древнего рода?

— Четырнадцать предков и по отцовской и по материнской линии.

— Чего же тогда камергерство не попросите? Его ведь уже и за двенадцать предков дают. Да, дюжину предков и я бы у вас не отказался купить… Но, увы, они не продаются… Гм… гм… Скажите, — спросил он без всякого перехода. — У вас нет на складе какой-нибудь завали? Вы понимаете меня? Какого-нибудь дрянного, протухшего лекарства, которое только на помойку вылить. Завалящего! Хоть пять, хоть десять, хоть сто центнеров, хоть целый вагон!

Провизор насупился. Брови у него были густые, похожие больше на усы. Все лицо провизора было таким малюсеньким, что и нос, и рот, и уши, и лоб, и глаза, и брови — все казалось на нем непропорционально большим.

— Дрянные, ненужные лекарства? — Глаза провизора расширились.