Мартовскіе дни 1917 года

Воспоминанія фл.-ад. Мордвинова дают как бы продолженіе прерванных для нас записей Дубенскаго. Они нсколько по иному изображают свитскую интригу. Узнав от Фредерикса об отреченіи и о телеграммах, переданных Рузскому, и боясь, что Рузскій поспшит их отправить, между тм как прізд думских уполномоченных может измнить положеніе ("может Шульгин и Гучков... сумют отговорить и иначе повернуть дло... Вдь мы не знаем, что им поручено, и что длается там у них"), чины свиты ("мы вс") убдили министра Двора пойти к Государю и добиться приказа "взять телеграммы от Рузскаго". Фредерикс пошел и через нсколько минут вернулся с соотвтствующим распоряженіем. Тогда к Рузскому был послан Нарышкин, вернувшійся, однако, с пустыми руками". Свиту ршеніе Рузскаго о предварительном свиданіи с думскими уполномоченными "взволновало... необычайно": "в желаніи Рузскаго настоять на отреченіи и не выпускать этого дла из своих рук не было уже сомнній", "Мы вновь пошли к Фредериксу просить настоять перед Е. В. о возвращеніи этих телеграмм, а проф. Федоров, по собственной иниціатив, направился к Государю. Было около четырех часов дня, когда С. П. вернулся обратно в свое купэ, гд большинство из нас его ожидало. Он нам сказал, что вышла перемна, и что все равно прежних телеграмм теперь нельзя послать: "я во время разговора о поразившем всх событіи, — пояснил он, — спросил Государя: "Разв В. В. Вы полагаете, что Алексй Ник. оставят при Вас посл отреченія?" —"А отчего же нт?" — с нкоторым удивленіем спросил Государь: " Он еще ребенок и естественно должен оставаться в своей семь, пока не станет взрослым. До тх пор будет регентом Михаил Александрович". "Нт, В. В., — отвтил Федоров, — это вряд ли будет возможно и по всему видно, что надяться на это Вам совершенно нельзя"[204]. Государь, по словам Федорова, немного задумался и спросил: "Скажите, С. П., откровенно, как Вы находите, дйствительно ли болзнь Алекся такая неизлчимая?" — "В. В., наука нам говорит, что эта болзнь неизлчима, но многіе доживают при ней до значительнаго возраста, хотя здоровье Ал. Ник. и будет всегда зависть от всяких случайностей"[205]. "Когда так, — как бы про себя сказал Государь, — то я не могу разстаться с Алексем. Это было бы уже сверх моих сил... к тому же, раз его здоровье не позволяет, то я буду имть право оставить его при себ"... Кажется, на этих словах разсказа, потому что других я не запомнил, вошел... гр. Фредерикс, сходившій во время нашего разговора к Государю, и сообщил, что Е. В. приказал потребовать от Рузскаго задержанныя им об телеграммы, не упоминая ему, для какой именно это цли. Нарышкин отправился вновь и на этот раз принес их обратно".

Исторія с телеграммами остается неясной. Итоги Мордвинов знал, в конц концов, из вторых рук. Он сам признается: "Нас по обычаю продолжали держать в полной неизвстности и, вроятно, по привычк же даже и на этот раз забыли о нашем существованіи". Мордвинов ошибся, — телеграммы не были возвращены. О вторичной попытк получить назад телеграмму об отреченіи упоминал и сам Рузскій в бесд с Андр. Вл.[206]. По словам Рузскаго, это было уже в момент, когда приближался позд с думскими уполномоченными. Уступил Царь настойчивым обращеніям окружающей свиты? Возможно, что у него в послднюю минуту блеснула надежда на нкоторый просвт. В 6 ч. 55 м. Царю была передана та телеграмма Родзянко от имени Временнаго Комитета, в которой говорилось о конструированіи совта министров под предсдательством Львова, о подчиненіи войск новому Правительству и о необходимости для установленія полнаго порядка командировать в Петербург ген. Корнилова. Мы видли, что даже Алексев в Ставк из этой телеграммы длал вывод о перемн настроеній в Петербург и, слдовательно, возможности измненія в вопрос об отреченіи. Так, повидимому, представлялось одно время и Рузскому. Ген. Данилов вспоминает, что Рузскій ему говорил (при вечернем свиданіи), что он посовтовал Государю задержать отправку телеграмм до бесды с ожидавшимися делегатами, приняв в соображеніе, что дет Шульгин, "слывшій всегда убжденным и лойяльным монархистом"[207], — "не повернулись ли дла в столиц таким образом, что отреченіе Государя явится ненужным, и страна окажется удовлетворенной созданіем отвтственнаго министерства". Но все-таки наиболе естественно предположить, что именно около 7 час. вечера, когда ожидался делегатскій позд, Царь пожелал имть телеграмму об отреченіи, так как под вліяніем разговора с лейб-медиком Федоровым ршил измнить форму отреченія и отречься за сына в пользу брата. По нкоторой своей скрытности он ничего не сообщил Рузскому о мотивах, оставляя того в невдніи о причинах колебаній, которыя Рузскій замчал в "царском позд". Такое объясненіе и дает ген. Данилов.