Мартовскіе дни 1917 года

Пришла телеграмма Керенскаго, которая произвела "очень хорошее впечатлніе и успокоила". Кому то это не нравилось. "5 час. 15 м. — отмчает дневник — провокація по радіо — "смерть тиранам": ..."Товарищи матросы, не врьте тирану... От вампиров стараго строя мы не получим свободы... Смерть тирану, и никакой вры от объединенной флотской демократической организаціи". "Какое безуміе !... Опять надо разсчитывать... на чудо"... Нкто в сром усиленно сял анархію в Гельсингфорс. Какая-то группа, состоящая на '"разнородной команды и офицеров, морских и сухопутных", избрала командующим флота нач. минной обороны виц.-ад. Максимова, находившагося под арестом на посыльном судн "Чайка". Непенин согласился на такой компромисс: Максимов прідет на "Кречет" и будет контролировать вс поступки адмирала. Через два часа Непенин был убит выстрлом в спину из толпы. Впослдствіи — утверждает Рейнгартен — матросы ршительно отрекались от участія в этом убійств. Авторитет Непенина казался опасным тм, кто хотл разложить боевую силу Балтійскаго флота. Почти перед самым убійством адмирала Рейнгартен записал сообщеніе: "Центральный Комитет депутатов кораблей на "Павл", разобравшись в обстановк, признал дйствія командующаго флотом правильными и приходит к повиновенію!!!".

В связи с пріздом Родичева и Скобелева, встрченных "адской оваціей", у Рейнгартена "надежды на возстановленіе порядка повысились с 1%, примрно, до 60%—"вс постепенно возвращаются на мста". В настроеніи перелом. Толпа ходит на улицах с красными флагами — даже "приказано объявить желательность красных повязок и участіе в манифестаціях офицеров". На судах спокойно, но "нервность всюду ужасная". И вновь отмчается в дневник за 5-ое марта: "провокація страшнйшая" — "по городу распространяется "манифест" Николая II с призывам к возстанію в пользу престола". "Враги родины, видимо, работают во всю и сют новую смуту"[332].

Дневник Рейнгартена картинно обрисовывает противорчіе, раздавшееся в страдные дни революціи в матросской толщ: "Всюду праздничное, веселое, приподнятое настроеніе; только нервность в связи с провокаціей" (6 марта). Это "праздничное" настроеніе смняется мрачными сценами убійства или покушеніями на убійство, что заставляет автора написать: "я ошибся, что 60%, если тогда было 6%, то теперь эти проценты падают". Нельзя не отмтить, что во всх случаях, на которых останавливается Рейнгартен, почти всегда имется наличность той "провокаціи", на которой он настаивает. Вот примр. С "Петропавловска" передали на "Кречет", что желают удаленія лейтенанта Будкевича. "Пересуды были нескончаемы — команда боится "Петропавловска", откуда уже дважды звонили: взят ли Будкевич?". "Команда "Кречета" аттестовала Будкевича "самым добрым образом", но все-же велла Будкевичу итти в арестный дом". "С великим трудом удалось мн убдить команду по дорог завести Б. в Морское Собраніе, гд обратиться к депутатам "Петропавловска". Я кричал, умолял. К счастью, еще при вывод Б. у трапа они столкнулись с комфлотом и Родичевым, затм вмст вс пошли в Морское Собраніе, гд долго говорили с депутатами... и оказалось, что на "Петропавловск" — тихо, ничего не требовали, и все спокойно". На "Діан" арестовали кап. Рыбчина и лейт. Любимова, "увели с корабля и скоро вернулись" — оба были убиты. Люди, уведшіе Рыбчина, "клялись" комфлоту и Родичеву, что "они не убивали". Провокаторы прикрываются именем образовавшагося в день прізда совтской делегаціи из Петербурга Исполнительнаго Комитета Совта представителей арміи, флота и рабочих Свеаборгскаго порта, который пытался наладить какой-то правопорядок: "воззванія Комитета хороши и намренія правильны, но видно абсолютное неумніе руководить исполнительной частью" — замчает Рейнгартен. "Постоянно посылаются вооруженные патрули всюду, гд ожидается безпорядок. Так ими уничтожено нсколько вагонов огромных запасов спиртных напитков; они вылиты на землю и политы керосином и нефтью"[333]. "При мн на "Петропавловск" — разсказывает Рейнгартен — неизвстно откуда передана телеграмма, якобы от имени Исп. Ком., с приказаніем не посылать патрулей. Правда, этот обман так груб, что открывается легко".

Рейнгартен был выбран тов. пред. Исп. Комитета. "Немыслимо разсказать — записывает он —- что было за дни моей работы 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12/III. Я не замтил этих дней. Впечатлніе сплошного митинга, рчей, постановленій. Это было тяжкое испытаніе, ибо я пошел на эту Голгофу единственно ради возстановленія спокойствія, уничтоженія розни между офицерами и матросами, ради возстановленія работы для войны. Я с собой справился и к себ довріе снискал; я говорил много со всми, особенно с крайними элементами. Наибольшей услх был у Хиліапи (предсдатель Совта) — это хорошій, честный, страстный человк. Он подкупал меня своей искренностью, а я, может быть, подкупал его тм, что отдал всю жизнь этому длу, всю мою душу, всю любовь к родин, которая сейчас сжигает меня. Хиліани назвал меня своим другом, просил перейти на ты. Теперь мн легко говорить и работать с ним".