Мартовскіе дни 1917 года

Нсколько мемуаристов уже коснулись исторической ночи с 1-го на 2-е марта. Казалось, можно было положиться на текст Милюкова, так как первый том его "Исторіи", приближающейся к воспоминаніям, написан был в Кіев в 18-ом году в період политическаго полубездлія автора. Память мемуариста не застлана была еще его позднйшей политической эволюціей, и, таким образом, ему нетрудно было по сравнительно свжим впечатлніям воспроизвести исторію переговоров между членами Думы и совтскими делегатами, в которых автор принимал самое непосредственное участіе — тм боле, что в показаніях перед Чрезвычайной Сл. Комиссіей (7 августа 17 г.) Милюков засвидтельствовал, что им были проредактированы и исправлены "неточности", имющіяся в готовившейся Временным Комитетом Г. Д. к изданію книг, гд было дано "точное описаніе день за днем, как происходило". (Я никогда не видл этой книги и нигд не встрчал ссылок на нее — надо думать, что она в дйствительности не была издана). И, тм не мене, суммарное изложеніе Милюкова с большими фактическими ошибками не дает нужных отвтов...

Имются и воспоминанія Керенскаго, но только во французском изданіи его "Революціи 17 г.". Вншне мемуарист хочет быть очень точным. Им указываются даже часы отвтственных ршеній в эти дни. Но это только вншняя точность, ибо даты безнадежно спутаны (выпустив книгу в 28 году, автор, слдуя установившимся плохим традиціям многих мемуаристов, не потрудился навести соотвтствующія справки и повствует исключительно по памяти). Память Керенскаго так же сумбурна, как сумбурны сами событія, в которых ему пришлось играть активнйшую роль, когда он падал в обморок от напряженія и усталости и когда, по его собственным словам, он дйствовал как бы в туман и руководствовался больше инстинктом, нежели разумом. При таких условіях не могла получиться фотографія того, что было в 17 г. (на это Керенскій претендовал в своих парижских докладах). Нт ничего удивительнаго, что тогда у него не было ни времени, ни возможности вдумываться в происходившія событія. В воспоминаніях он пытается объяснить свое равнодушіе к программным вопросам тм, что никакія программы не могли измнить ход событій, что академическіе споры не представляли никакого интереса, и что в силу этого "Он не принимал в них участія... Поэтому все самое существенное прошло мимо сознанія мемуариста, самоутшающагося тм, что событія не могли идти другим путем, и даже издвающагося над несчастными смертными (« Pauvres ^etres humains »), которые думают по иному.

Еще меньше можно извлечь из воспоминаній Шульгина "Дни", которым повезло в литератур, и на которыя так часто ссылаются. Воспоминанія Шульгина — "живая фотографія тх бурных дней" (отзыв Тхоржевскаго) — надо отнести к числу полу-беллетристических произведеній, не могущих служить канвой для историческаго повствованія: вымысел от дйствительности не всегда у него можно отдлить, к тому же такого вымысла, сознательнаго и безсознательнаго, слишком много — автор сам признается, что впечатлнія от пережитого смшались у него в какую-то "кошмарную кашу". Воспоминанія Шульгина могли бы служить для характеристики психологических переживаній момента, если бы только на них не сказывалась так опредленно дата — 1925 год. Тенденціозность автора просачивается через вс поры[4].

Боле надежными являются "Записки о революціи" Суханова, гд наиболе подробно и в хронологической послдовательности изложены перипетіи, связанныя с переговорами в ночь на 2-ое марта. Большая точность изложенія объясняется не только свойствами мемуариста, игравшаго первенствующую роль со стороны Исп. Ком. в переговорах, но и тм, что еще 23 марта ему было поручено Исп. Ком. составить очерк переговоров. Суханов порученія не выполнил, но, очевидно, подобрал предварительно соотвтствующій матеріал: поэтому он так отчетливо запомнил "все" до пятаго дня — это была "сплошная цпь воспоминаній, когда в голов запечатлвался чуть ли не каждый час незабвенных дней". И совершенно неизбжно в основу разсказа надо положить изложеніе Суханова, хотя и слишком очевидно, что иногда автор теоретическія обоснованія подводит post factum и себ приписывает боле дйственную, провидящую роль, нежели она была в дйствительности.

I.Среди совтской демократіи.

1.Тактическое банкротство.