Мартовскіе дни 1917 года

. В опубликованных документах Ставки телеграммы Голицына нт. Воспроизвести ее можно только в изложеніи, явно неточном, Блока, причем самое главное мсто у автора приводится не в подлинных словах телеграммы. Совт министров "дерзал" представить Е. В. о "безотложной необходимости" объявить столицу на осадном положеніи, что было выполнено уже "собственной властью" военнаго министра "по уполномочію" Совта. Совт министров "всеподданнйше" ходатайствовал о "постановленіи во глав оставшихся врных войск одного из военачальников дйствующей арміи с популярным для населенія именем". "Дале указывалось, — пишет уже Блок, — что Совт министров не может справиться с создавшимся положеніем, предлагает себя распустить, назначить председателем Совта министров лицо, пользующееся общим довріем и составить отвтственное министерство ". Послднее толкованіе Блока боле чм произвольно. Перед Чр. Сл. Ком. Голицын засвидтельствовал, что он никого не указывал в качеств лица, "облеченнаго довріем Государя" и не возбуждавшаго "недоврія со стороны широких слоев общества ". На вопрос предсдателя: имлась ли в виду диктатура, Голицын отвтил: "Мн лично не диктатура. Мн представлялось так, что мог быть таким лицом ныншній же предсдатель Совта министров, что этот человк, извстный широким кругам общества, и мог бы умиротворить". Голицын говорил, что телеграмма, редактированная министрами Покровским и Барком была послана вечером "в шесть часов или в семь".

"Генерал Алексев, — разсказывал Лукомскй, — хотл эту телеграмму послать с офицером для передачи ея Государю через дежурнаго флигель-адьютанта. Но я сказал ген. Алексеву, что положеніе слишком серьезно, и надо ему итти самому, что, по моему мннію, мы здсь не отдаем себ достаточнаго отчета в том, что длается, что, по-видимому, единственный выход — это поступить так, как рекомендуют Родзянко, Вел. Князь и кн. Голицын, что он, ген. Алексев, должен уговорить[160]. Ген. Алексев пошел. Вернувшись минут через десять, он мн сказал, что Государь остался очень недоволен содержаніем телеграммы Голицына и сказал, что сам составит отвт... "Государь со мной просто не хотл говорить"... "Часа через два ко мн в кабинет прибжал дежурный офицер и сказал, что в наше помщеніе идет Государь... Е. В, спросил меня: гд ген. Алексев?" — Он у себя в комнат, чувствует себя плохо и прилёг[161]. "Сейчас же передайте ген. Алексеву эту телеграмму... При этом скажите, что это мое окончательное ршеніе, которое я не измню, и поэтому безполезно мн докладывать ёще что-либо по этому вопросу". Отвт Царя Голицыну мы имем в точной копіи из архива Ставки: "О главном военном начальник для Петрограда мною дано повелніе нач. моего штаба с указаніем немедленно прибыть в столицу. То же и относительно войск. Лично вам предоставляю вс необходимыя права по гражданскому управленію. Относительно перемны в личном состав при данных обстоятельствах считаю их недопустимыми".

По памяти Лукомскій очень неточно воспроизводил текст телеграммы, переданной ему Царем. По его словам, кром предоставленія предсдателю Совта министров "диктаторских прав по управленію", "диктаторскими полномочіями" снабжался и командируемый для "подавленія возстанія и установленія порядка" Иванов. "Получались в Петроград дв диктатуры!" — восклицает автор, ошибочно объединившій два разных момента, ибо вопрос о "диктаторских полномочіях" Иванова всплыл в послдующем ночном свиданіи Царя с Ивановым уже в вагон отъзжающаго из Могилева Императора. "Я попросил ген. Алексева, — продолжает Лукомскій, — итти к Государю и умолять измнить ршеніе... Посл нкоторых колебаній нач. штаба пошел к Государю. Вернувшись, он сказал, что Государь ршенія не мняет. Телеграмма была послана". Когда? — Мы имем опредленную документальную дату: в 11 ч. 25 м. вечера[162].