Мартовские дни 1917 года

Реалистическая платформа, выработанная Совещанием, была далека от аграрного максимализма501. Ахиллесовой пятой для правительства оказалось требование о прекращении земельных сделок, против чего возражал класс земельных собственников502. Между тем, если бы сознание большинства, по крайней мере, земельных собственников с самого начала освоило неизбежность в обстановке 17 года радикальной аграрной реформы в духе, намеченном совещанием503, если бы Правительство с самого начала пошло хотя бы в декларативной форме по этому пути и повторило бы заключительную формулу резолюции Совещания – «народ в Учредительном собрании решит земельный вопрос в интересах трудящихся масс»; если бы, не предрешая даже вопроса в декларативной форме, Правительство указало в первом своем воззвании к крестьянам, что разработка вопроса будет вестись в соответствующем направлении – в интересах сельского трудового населения504, как рекомендовала Шингареву телеграмма Совета Московского Сельскохозяйственного Общества 16 марта, отправленная под влиянием полученных сведений о начавшихся беспорядках, – кто знает, может быть, судьба русской революции «сложилась бы иначе…»505. Настроения крестьянские в первые месяцы революции были, как мы видим, скорее миролюбивыми и соглашательскими, «случаи эксцессов» в деревне тонут в общем сознании «ответственности, желания действовать организованно и закономерно», – доносил в центр саратовский губернский комиссар, быть может, и склонный к некоторому преувеличенному, официальному оптимизму. Внесем здесь ту поправку, которую делает Чернов, приводящий несколько примеров «идиллических оазисов» из апрельских №№ с.-р. газеты «Земля и Воля» о соглашениях на местах между крестьянами и землевладельцами о земле до Учредительного собрания. (Так, в Елецком уезде крестьяне обязывались обрабатывать и помещичьи земли, пользуясь инвентарем владельца исполу – помещик получал ¹/₄—¹/₂ урожая.)506 «Общим правилом были настроения далеко не соглашательские» в обоих лагерях, – утверждает в историческом обзоре бывший министр земледелия первого коалиционного правительства. Эта поправка хронологически все же должна быть отнесена не к тому времени, о котором мы говорим; тогда и будущий «селянский министр» («мужицкий министр», как приветствовали его с мест на Государственном Совещании), не мало склонный к демагогическому разнуздыванию стихии, не был активным действующим лицом и на арене еще только появился Ленин со своей прямолинейной проповедью брать силою всю «землю», «не дожидаясь Учредительного собрания» (его открытое письмо делегатам майского крестьянского съезда – этим простым положением он заменил апрельский тезис о «конфискации» помещичьей земли). Та определенность в правительственной декларации, о которой мы говорим, могла усилить соглашательские настроения в деревне и содействовать миролюбивому разрешению до Учредительного собрания практических вопросов, которые ставила жизнь. Во всяком случае, она могла быть противопоставлена безответственной демагогии507. Вплоть до октябрьского переворота крестьянская мысль в вопросе о земле целиком не освоила упрощенную схему: грабь награбленное, как, быть может, далеко не везде (особенно на первых порах) освоила и «паньску затию», ждать разрешения земельного вопроса до созыва Учредительного собрания.

* * *

Закончив краткое обозрение аграрной политики Временного правительства первого призыва, мы с большой сознательностью можем отнестись к суждениям, высказанным по этому поводу главою последующего состава правительства – и, конечно, в издании, которое предназначалось для иностранного демократического общественного мнения. Переворачивая вверх дном «соглашение» 2 марта, Керенский в своей последней книге «L’Experience Kerenski» удивительным образом доказывает, что именно представители Совета, исходя из своей социологической концепции о «буржуазном этапе революции», колебались внести в программу будущего правительства социальные, аграрные и рабочие реформы. В дальнейшем мемуарист доходит до такого искажения действительности, что уверяет, что уже первое революционное правительство, несмотря на свое «капиталистическое» происхождение (это и придает русской революции тип классически русский), выступило с инициативой радикальной земельной реформы в полном соответствии с русской революционной традицией508.