Мартовские дни 1917 года

Все указанные группировки могли создать единый общественный фронт, к которому должны были присоединиться выделившиеся, в конце концов, в самостоятельную группу «воленародцы» из партии соц.-революционеров. Медленно происходившая в процессе революции дифференцировка партийных группировок ко благу страны была бы ускорена, если бы революционное правительство с первого дня родилось в коалиционной тоге. Все попытки сохранения единого революционного фронта – соединить разнородные элементы в единой партии с.-р. и перекинуть мостик к двуединой уже социал-демократии – имели пагубный результат уже потому, что делали бесплодной идейную и практическую борьбу с большевизмом, порождая сумятицу в уме неиспытанного в партийных тонкостях «простолюдина»537. Что было общего между будущим левым с.-р. Мстиславским и Бунаковым-Фондаминским, объединившимися в одном партийном органе? Что было общего между Черновым, как две капли воды похожим на Ленина, наряженного в «селянский» костюм, и Авксентьевым, вошедшим в одно коалиционное правительство? Только то, что некогда и Потресов с Лениным сидели за одним партийным столом, объединяло этих общественных антиподов. Ясное расчленение противоестественных политических соединений и способствовало бы выявлению того подлинного «коллективного ума», который, по слову культурнейшего апостола анархизма Кропоткина, необходим в революции, – когда-то в своей «Анархии» он писал: «Вся история нам говорит, что никогда еще люди, выброшенные революционной волной в правительство, не были на высоте положения». При настроениях мартовских дней, сказавшихся даже на эволюции большевистской «Правды», существование договорившегося социалистического блока привлекало бы к себе людей, и это не дало бы возможности родиться противоестественному явлению, когда пария соц.-рев., по злому современному замечанию Потресова, разбухла в первые месяцы революции до размеров грандиозного538. Соглашение с демократическими элементами партии к. д. могло бы дать прочную основу для тактического блока и с цензовыми элементами, или, по другой терминологии, с буржуазией, без активного участия которой в революционном процессе при неизбежном экономическом кризисе в стране, которая переживала политический и социальный катаклизм во время войны, социалисты могли дать, как выразился позже в заседании Московского совета меньшевик Исув, «лишь уравнительный голод». Вопреки здоровому политическому расчету жизнь пошла не по этому пути и превратила в дни существования первого революционного правительства одну партию народной свободы в партию как бы «правительственную».

2. Правительственная партия

Съездом «правительственной партии» и назвали некоторые газеты (напр. «Бирж. Вед.») собравшийся в канун марта в Петербурге съезд партии народной свободы. По существу это было не совсем так уже потому, что, по признанию Набокова, самым влиятельным лицом в Правительстве был Керенский, которого поддерживало большинство министров. Наблюдавший Правительство в «контактных» заседаниях Суханов говорит, что «левая семерка» – в составе обоих Львовых, Керенского, Некрасова, Терещенко, Коновалова и Годнева539 – почти всегда была в «оппозиции» к Милюкову, которого демократический «День» называл позже «злым гением» революции. Следовательно, трудно назвать первый период революции «милюковским», как это часто делается в литературе, и видеть в лидере к. д. «фактического главу» Врем. правительства первого состава. Поскольку с первым периодом связан пафос революции, он ярче выражался в личности Керенского540. Но вовне Временное правительство представлялось правительством «цензовым». Так как правая общественность исчезла с поверхности общественной жизни, то партия к. д. тем самым становилась выразительницей буржуазных настроений, противопоставляемых советской демократии. Это была одна из аномалий на заре обновленной жизни страны, исказившая демократический облик заслуженной партии русской интеллигенции. В «страшной и красивой грозе, в которой пришел новый строй» (слова Милюкова на съезде), «надклассовая» партия с компромиссными традициями прогрессивного блока не могла уже выполнять функции «арбитра» – этого тогда не хотел понять общепризнанный глава партии541.