Мартовские дни (СИ)

По другую сторону стола сидел давешний чародей, негостеприимный хозяин. Теперь, когда его лицо не пятнало кружение бликов колдовского огня, Пересвет смог его толком разглядеть. И тихонько икнул — отчасти от испуга, отчасти от непомерного удивления.

Все-таки одним из обитателей старого замка была женщина. Девица. Тощая и плоская, бледнокожая, в кафтанце с высоким воротом и прорезными рукавами смахивающая на злобного, настороженного юнца. Кафтанец был крыт диковинным шелком, отливавшим в буроватую зелень, цвета лягушачьей кожи. Прямые темно-русые волосы девица-чародейка обрезала по самые плечи, от висков заплела тонкие длинные косицы, перетянутые кожаными шнурками. Над темными, вразлет бровями тускло блестел серебряный обруч искусного плетения, за который были небрежно воткнуты несколько цветов — белые кувшинки да желтые кубышки.

Откуда взяться кувшинкам посередь льдов и холодной весны, не к месту озадачился Пересвет.

— В ногах правды нет, садись, — дозволила ворожея.

— С-спасибо, милая хозяюшка, — царевич осторожно присел на край табурета. Сообразив, что цветы за венцом не живые, и не крученые из шелка, но резаны умельцами из цветного камня.

— Никакая я тебе не милая, — отрезала девица. Взгляд больших, ярких глаз был не по-девичьи тяжел и неподвижен. Очи изжелтого в ядовитую прозелень оттенка сильно тянулись к вискам, как у дикой рыси. Для полного сходства с лесным зверем круглая радужка затмила почти все око, лишь по самому краешку светился малый просвет белка.

Пересвет напомнил себе, что видит лишь избранное колдуньей обличье. Маску или наряд, скрывающий создание, явившееся на свет задолго до укладки первых камней в основание Царь-града и Ромуса.

— Прости, — повинился царевич. — Так, к слову пришлось. Как звать-величать тебя прикажешь?

— Ты ж вроде Елену Премудрую разыскивал? Вот я она и есть. Кащеевна по батюшке.

Она злорадно ухмыльнулась, когда Пересвет сделал неловкую попытку отодвинуться вместе с табуретом подальше. Лиса Лисавета вскинула голову и глухо затявкала, одобряя хозяйскую издевку над гостем.

— Эммм… — растерянно протянул царевич.

— Да шучу я, — блеснула рысьими очами Елена не-Кащеевна. — Страсть как забавно вы сразу ерзать начинаете. Словно горячих угольев в штаны вам сыпанули. Не отец он мне. Наставником был и полюбовником тоже, но и только. Я сама по себе и сама за себя. И имечко это мне прискучило. Сколько лет Елена, Марья да Василиса, словно других имен на свете не осталось. Хелла. Да, так мне больше нравится. Зови меня Хеллой, — она щелкнула пальцами. Кувшин плавно взмыл в воздух, склонился над кубками серебряной чеканки. Из носика пролилась струйка прозрачной жидкости с яблочным запахом. Новопоименованная Хелла отхлебнула из кружки. Угоститься гостю не предложила, хотя кружка сама собой придвинулась ближе к Пересвету.

— У варягов есть сказ про великаншу Хель, царицу мира мертвых душ, — осторожно заикнулся царевич.

— Миры — отражения, дробящиеся в капле росы. Может, они встречали одно из моих отражений, — надменно откликнулась Хелла. — В другом мире у меня шесть рук, черная кожа и я денно и нощно пляшу на поле битвы, усеянном поверженными демонами. А где-то еще другая я хранит миры от погибели. Или скачет на бледном коне впереди воинства призраков, неся смерь и разрушение. Много миров, много разных меня. Такой и сякой, всякой и разной, — она резко тряхнула головой, косицы метнулись из стороны в сторону. — Так, ясно. Как и сотни побывавших тут до тебя, ты ровным счетом ничего не понимаешь. Изъясняюсь понятно для заезжих царевичей, — звонкий девчачий голос вдруг обратился въедливым старушечьим скрипением: — Дела пытаешь али от дела латаешь, добрый молодец? С порога женихаться начнешь или, следуя дурной традиции, загадаешь пару загадок про золотое колечко и серебряную свайку?

— Вообще-то я женат, — с достоинством, как ему казалось, возразил Пересвет. Чародейка, которой так трепетала баба-Яга, на деле оказалась не пугающей, а раздражающей — как любая девка с непомерно острым языком и дурным нравом. — Извини великодушно, хозяйка, но со сватовством — не ко мне. Может, кому другому свезет больше. У меня же вопрос к тебе имеется, по колдовской части…

— Жена-ат? — недоверчиво переспросила Хелла. — Неужто? Тебе нужен ответ на вопрос — ну, так я сперва хочу взглянуть на твою жену. Что-то мне слабо верится. Женатые в такие дали не забредают. Они по домам сидят, пироги жуют.

Пересвет и рта разинуть не поспел, как чародейка выбросила длинную, гибкую руку. Мимолетно пробежалась холодными, как лягушачья лапка, пальцами по кисти царевича — и вот уже на указательном пальце, где столько лет плотно и надежно сидел обручальный перстень с нежно-васильковым сапфиром, ощущается непривычная пустота.

По-мужски коротко и резко замахнувшись, колдунья ударила похищенным кольцом о столешницу.