Маруся Климова

художников вдруг становится слишком много, то эта энергия дробится на всех, то есть на более мелкие «порции». Вот и получается, что в девятнадцатом веке

143

произрастали разрозненные, одинокие, но довольно крупные дубы и сосны, вроде Гоголя, Лермонтова, Достоевского, Тютчева или Фета… А в двадцатом —

в литературе расцвели уже целые заросли кустарников в виде разных

объединений символистов, акмеистов, футуристов, имажинистов и т.п. А дальше

хуже: почва, на которой они все произрастали -- и дубы, и кустарники, --

постепенно сильно истощилась, и растения еще более измельчали, можно

сказать... Как ни крути, а так оно и выходит! Сама реальность об этом

свидетельствует!

Невозможно не заметить, например, что даже Блок, в сущности, был не

совсем самостоятельным поэтом-творцом, а уже, в определенном смысле, и

актером-исполнителем, хотя и выделявшимся в многочисленной труппе своих

коллег, но все равно нуждавшимся в режиссерских наставлениях теоретика типа

Вячеслава Иванова. И это действительно так, потому что без этих «установок»

очень многое в стихах Блока сегодня, вероятно, было бы совсем непонятно. И

вот этот едва заметный сдвиг в русской культуре начала ХХ века, тоже, на мой

взгляд, имел достаточно серьезные последствия для ее дальнейшего развития…

Что касается количества писателей, и особенно поэтов, сегодня, то оно просто

пугает. Это уже не деревья или там кустарники, и даже не трава, а настоящая

саранча – я имею в виду прежде всего их численность. Стоит мне только

мысленно представить себе, сколько сегодня поэтов… Какие-то пугающие тучи

саранчи!.. Впрочем, на самом деле, возможно, не так уж все и страшно! Во

всяком случае, лично я постепенно научилась чувствовать себя совершенно

отдельно от этой массы, точнее, стала просто воспринимать ее, как часть жизни, уже ничем не отличающуюся от других ее проявлений (политики, экономики и

т.п.), к тому же, по моим наблюдениям, у современных писателей начисто

атрофировался такой необходимый отличительный атрибут этой профессии, как

собственная творческая воля. Они теперь уже даже не актеры, а просто какие-то

куклы-марионетки в руках все тех же политиков, банкиров и издателей…

Короче говоря, у меня такое впечатление, что «круговорот литературы в

природе» сегодня окончательно завершился и практически все, что сейчас по

инерции еще называется словом «литература», на самом деле, уже давно

является

обычным сырым материалом, нуждающимся в дальнейшей

обработке. То есть, все вернулось на круги своя! И на самом деле, писателей

теперь в России опять считанные единицы, гораздо меньше даже, чем в XIX

веке, а порой даже кажется, что никого и вовсе нет -- кроме меня, естественно…

И надо сказать, что я даже довольна подобным положением вещей! Потому

как сама жизнь, то есть все эти толпы обывателей, издателей, политиков, банкиров и пр., и есть самый что ни на есть подходящий материал для писателя.

Может быть, это звучит немного банально и напыщенно, но в человеческом

духе, и в самом деле, есть что-то общее с огнем. Не сомневаюсь, что об этом

сходстве уже кто-нибудь до меня писал: какой-нибудь Гераклит, Платон или же, на худой конец, Пифагор, а может, и еще кто… И я, при всей своей нелюбви к

философии, вынуждена, в данном случае, с кем-то из этих троих-четверых

согласиться. Да, они совершенно правы! Человеческий дух в чем-то подобен

огню! Во всяком случае, писатель нуждается во всевозможных

непосредственных проявлениях никем не осмысленной неотрефлексированной

жизни, примерно так же, как огонь нуждается в дровах. А уж чего-чего, а

подобных «дров» в России сегодня хватает! Наверняка их гораздо больше, чем

нефти! Поэтому и на будущее русской литературы я, как это ни странно, смотрю

с определенным оптимизмом. Неплохой костер, в общем-то, может разгореться, причем в самом недалеком будущем...

144

Ах, если бы только смысл человеческого существования сводился

исключительно к литературе! Увы, это далеко не так!

Мне, к примеру, (и думаю, что не только мне) до известных событий в

сентябре 2001 года и в голову не могло прийти, что у кого-нибудь вдруг может

возникнуть желание въехать в рай прямо на самолете: побыстрее, так сказать, используя повышенные скоростные данные этого чуда техники. Казалось бы, любому здравомыслящему человеку понятно, что самолет создан для того, чтобы

людям было как можно удобнее и комфортнее перемещаться в пространстве, путешествовать по свету, посещать всевозможные музеи, осматривать всякие там

достопримечательности, экономить драгоценное время и т.п. Ан, нет… Нашлись-

таки совершенно деградировавшие и отсталые личности, которые решили