Маруся Климова

непосвященных лохов. Думаю, что слово «лохи» в данном случае применимо в

обобщенном смысле практически к любому человеку, а не только к доверчивым

людям, которых так называют прожженные жулики всех мастей.

К примеру, я очень хорошо себе представляю ситуацию, когда какой-нибудь

пронырливый наглый мудак вдруг возьмет да и купит себе диплом врача, точнее, даже не купит, раз уж на то пошло, а возьмет да и «возьмет» себе диплом. В

наши дни ведь это запросто, даже учиться не надо, были бы только бабки: пошел

и купил, точнее, «взял»... Так вот, диплом-то он себе «возьмет» без труда, а

потом вдруг возьмет и ляпнет где-нибудь «алкогóль», ну так, как обычно

произносят это слово обычные люди, с ударением на последнем слоге. И все! Он

попался. Его разоблачат раньше, чем он достанет скальпель и отправится в

операционную, чтобы там кого-нибудь прирезать. Вот насколько бывают важны

такие языковые профессиональные тонкости! И самое главное, описанная мной

ситуация позволяет очень наглядно себе представить, что даже самый матерый и

закоренелый преступник, то есть человек, в сущности, не ставящий ни во что

чужую жизнь, и тот запросто может очутиться по отношению к представителям

самой гуманной в мире профессии в пенсне и с бородками как у Чехова в

унизительном положении полного «лоха»… В аналогичной ситуации запросто

может оказаться и какой-нибудь потомок белых эмигрантов, выпускник

Оксфорда, проникший в расположение наших войск в качестве агента. Его

безукоризненный русский язык способен сыграть с ним злую шутку, так как он

тут же проколется с неверно, точнее, верно поставленным ударением в слове

«кобура». Короче говоря, пресловутая неотесанность и грубость отечественных

прапорщиков и старшин – есть чистая видимость и обманчивая иллюзия, за

которой также скрывается глубокая тайна, доступная только глазу и уху

посвященных…

Сказать по правде, в моих глазах человеческая жизнь тоже не очень-то

многого стоит. Нет, не то, чтобы я тоже могла запросто обзавестись поддельным

дипломом и пойти прирезать кого-нибудь скальпелем, но значимость

человеческой жизни я не переоцениваю определенно. И потому вот эта, мысленно смоделированная мной же самой ситуация, когда матерый преступник

оказывается в положении непосвященного дурачка, меня, честно говоря, очень

настораживает. А вдруг профессиональные писатели и выпускники

Литинститута, над которыми я с детства привыкла подхихикивать, в свою

очередь, тоже вовсю веселятся, глядя на меня?! Я ведь даже до сих пор толком

так и не разобралась, как правильно надо поизносить такое слово как

«произведение», например. Скоре всего, тоже ведь как-нибудь с ударением на

первом «е», но мне это до сих пор неизвестно. Хорошо еще, что в письменной

речи это практически неразличимо. Просто пишешь «произведение», и все. А как

там настоящие профессионалы его выговаривают в своем узком кругу – не так

уж и важно, тем более, что в жизни я с ними практически не встречаюсь. Однако

могут быть и другие неведомые мне тонкости. Например, вместо «произведение»

дипломированные писатели и поэты могут употреблять исключительно слово

«текст» или же и вовсе какое-нибудь «нетленка», то есть то, что не подвержено

окончательному тлению -- в жаргонных словечках часто присутствует

181

определенная доля ироничного преувеличения и экспрессии… Очень может

быть, но таким, как я, об этом остается только гадать.

И если хорошенько подумать, то что, собственно, я могу противопоставить

подобному, сугубо профессиональному, взгляду на вещи? Помню, когда в начале

девяностых только что вышел мой перевод «Смерти в кредит» Селина, издательница (а это была одна очень экстравагантная дама) попросила меня

представить эту книгу на небольшой книжной ярмарке, которая как раз

проходила тогда в Репино под Петербургом. Ничего особенного от меня не

требовалось – просто я должна была арендовать столик, выложить на него

несколько экземпляров книги и спокойно сидеть и ждать, когда вокруг меня

столпятся книготорговцы со всех концов России, жаждущие заключить со мной

контракт. С каждого такого контракта я автоматически получала чуть ли не

двадцать процентов от общей суммы сделки, и даже их бланки мне уже были

специально высланы из Москвы, так что мне оставалось только их заполнить в

случае необходимости. Короче говоря, я могла заработать кучу денег, причем без

особого труда, потому что сидеть за столиком и ничего не делать, как ни крути, а

все-таки гораздо легче, чем переводить того же Селина, например. Получалось, что за один день я могу заработать чуть ли не на порядок больше, чем за восемь

лет кропотливого труда, а именно столько времени я потратила на свой первый