Машина бытия

Было совершенно очевидно, что изменились сами базовые правила выживания. Никки ощутил стеснение в груди. Он чувствовал себя так, как будто его предали.

– Никки, ты будешь следить за работой систем, – сказал Рут. – Я могу управлять машиной в любых условиях, а Там – лучший мастер по данным. Гомеостаз – это область твоей ответственности. Ты знаешь, что такое гомеостаз?

– Способность организма сохранять постоянный состав своей внутренней среды.

– Отлично. Без связи с Центром мы не можем автоматически отслеживать состояние некоторых важных систем флоутера. – Рут нажал какую-то кнопку в дальней правой стороне своей панели. – Твое оптическое устройство будет считывать все необходимые уровни активации и определять их приоритетность. Там.

Она подняла голову и посмотрела на Рута. Они вели себя так, словно находились на учебной презентации. Там сказала:

– Если приоритетность один, то необходимо обратить внимание на поступление гелия и проверить показания его количества по предписанному протоколу. Если приоритетность десять, все дело в состоянии охладителя в баке питьевой воды – не обращайте внимания на такие данные. Если есть вопросы, задавайте.

Никки неуверенно включил систему считывания количества поступающего гелия, пока они набирали высоту, прочитал данные и бросил взгляд на землю. Они поднимались быстрее, чем можно было предположить по данным об объеме гелия. Он проверил это. Даже самые горячие воздушные потоки не могли значительно изменить свойства и объем гелия, заполнявшего баллон аэростата флоутера. Он посмотрел на вздувающуюся оболочку, потом снова на приборы.

– Рут?

– В чем дело? – Он даже не пытался скрыть раздражение.

– Мой индикатор показывает, что плотность гелия составляет 2,9 кг на кубический метр. Откуда поступление? Должно быть не больше 2,76.

Вместо ответа Рут сосредоточился на своей панели и приборах. Полет становился все более жестким. Толчки, сотрясавшие гондолу после каждого маневра, становились сильнее, усиливался и крен. Каждое такое отклонение стало похоже на свободное падение. Сквозь прозрачную крышу Никки видел, что на корпусе аэростата появились четырехметровые продолговатые вздутия, колебавшиеся, как волны, пробегавшие по всей длине и ширине аэростата. Кабина вертелась и качалась так, что Никки пришлось надвинуть капюшон, чтобы не болталась голова. Несмотря на все это, он все же впервые посмотрел на морской берег, над которым играли гневными цветами теснившиеся над берегом облака. Флоутер достиг уровня верхних ветров, с ревом несшихся с моря.

– Рут?

– Я слышал тебя. Не обращай на это внимания.

В голосе послышался явный упрек.

Словно для того, чтобы разрядить обстановку, Там сказала:

– Нам сегодня не очень повезло, Никки. Для того чтобы выбраться, нам надо преодолеть этот ветер и пролететь над морем.

От следующего толчка кабина взлетела над мешком аэростата, а затем рухнула вниз с высоты пятнадцать метров, резко натянув стропы. Там и Рут, казалось, не обращали ни малейшего внимания на эту жуткую болтанку, продолжая невозмутимо делать свое дело. Никки почувствовал, что у него начинается носовое кровотечение. Он вытер нос рукавом. На ткани осталось красное пятно.

– Никки, что у нас с компрессором? – спросил Рут.

Он нажал соответствующую клавишу, едва оправившись от толчка, но все же не перестав удивляться тому, что ни Там, ни Рут не проявили никакого интереса к аномально высокой плотности гелия. Гелий – это основа выживания флоутера. Утечка, утрата температурного контроля, дефект клапана и любой из сотен других деталей могли привести к падению в море, в пустыню или на скалы. Упасть здесь на землю было равносильно смерти. Ни один человек не может выжить в затененных участках, где свирепствуют стремительные и беспощадные хищники. Во всяком случае, без поддержки Центра или Корабля… но Рут отсек их от возможной помощи. Зачем?

– Что у нас с компрессорами? – еще раз спросил Рут.

– Работают в нормальном режиме, – ответил Никки.

– Не заставляй меня повторять вопросы дважды.

Никки принял это к сведению и подумал: «Мы поднимаемся».

Он решил, что пока не будет переживать по поводу гелия, если это не волнует остальных.

Рут скорректировал курс. Флоутер двигался теперь против ветра к белым бурунам береговой кромки.

Всякий раз, когда Никки мог оторваться от приборов, он смотрел вперед, туда, где ветер и косой прилив Медеи взрывали поверхность моря темными брызгами и пеной. Он видел, что они приближаются к большой бухте. Никки оценил ее протяженность приблизительно в десять километров, потом в двадцать, а потом понял, что внутри ограниченного пространства Корабля он не научился оценивать большие расстояния.

Берега залива были высокими, крутыми и скалистыми, труднодоступными для людей и демонов. Между скалами и водой протянулась узкая полоса приливной зоны, а потом, когда они приблизились еще больше, Никки заметил под поверхностью моря обширные заросли бурых водорослей. Слои этих растений свертывались и развертывались, насколько хватало глаз. Волны у гребней были окрашены в зеленый и желтый цвета.