Машина страха

– Сверчков заглядывал к вам на кухню?

– Что ему там делать?

– Сами готовите или в доме приходящая кухарка? – спросил Ванзаров.

– Я не умею готовить, Афина тем более. Зашла на кухню, чтобы положить бутерброды на тарелки, – ответила Вера, не пряча глаз. – Была кухарка, но Иона Денисович прогнал неделю назад. Теперь обеды приносят из кухмистерской.

– Даже бутерброды не режете?

– Зачем? Все же готовое…

Ванзаров был так любезен, что обещал проведать изгнанниц завтра. Если, конечно, Иртемьев не сменит гнев на милость. И просил сразу дать знать, если им понадобится какая-то помощь. Вера поблагодарила и протянула руку. Переборов себя, Ванзаров пожал ее ладошку. Пальцы Веры были твердыми и горячими.

Спустившись по лестнице, Ванзаров чуть не столкнулся с высоким господином. Миша Хованский не испугался и даже был рад встрече. Обнял, как старого друга, и предложил отправиться в ресторан гостиницы. Немедленно! Кухня отменная и бильярд рядом. Что еще нужно, чтобы приятно провести время двум приятелям.

41

Погорельский проглотил жидкость. И прислушался к своему организму.

– А какой результат ожидается? – еще успел спросить он.

После чего ноги его сами собой обмякли, тело превратилось в вату, и доктор наверняка рухнул бы на пол, если бы Аполлон Григорьевич его вовремя не поймал. Результат был таким, как и рассчитывал Лебедев. Первый раз «Слеза жандарма» оказывала изумительное действие. Не слишком крепкие натуры впадали в забытье. Более крепкие держались за стену или за что придется. И только Ванзаров, попробовав, дернул ус, хмыкнул и сказал:

– Крепкий напиток, мудренее водки.

И попросил добавки.

Сам Лебедев, изобретя убийственную жидкость, приучал себя по маленькой рюмочке. Пока не достиг совершенства. Как тот император, что выпивал каждый день по капле яда.

В бессознательном состоянии доктор оказался довольно грузным. Придерживая его одной рукой, Лебедев расчистил место на лабораторном столе и положил тело так, будто собирался вскрывать. Погорельский лежал тихо, как младенец. Аполлон Григорьевич даже проверил дыхание: жив ли, в самом деле? Опасения были излишни. «Слеза жандарма» уложила глубоко и основательно.

Можно было приступать.

Лебедев поставил рядом с головой доктора его саквояж и вынул все содержимое. Для начала тщательно обнюхал внутренности. Не так легавая идет носом по следу зверя, как криминалист искал запах. Который мог быть. Чтобы не осталось сомнений, изучил подкладку с лупой. Свежих пятен не было.

Оставалось не самое приятное.

– Прости, доктор, – сказал Аполлон Григорьевич и полез в карманы его брюк. В одном нашелся платок, в другом портмоне. В карманах пиджака оказалась мелочь и записная книжка. Которую Лебедев тщательно просмотрел. Но даты приема пациентов были интересны только самим пациентам. Каждый опустошенный карман был вывернут наизнанку. Некоторые оказались не слишком чистые. В одном забились хлебные крошки, в другом скатанный шарик шерстинок. Того, что искал Лебедев, не было. Ни одного свежего пятнышка оружейного масла. Хоть самое маленькое и незаметное. Криминалист бы увидел. Но их не было.

Что было к лучшему.

Он тщательно ликвидировал все следы тайного обыска. Когда Погорельский проснется, ничего не обнаружит.

Аполлону Григорьевичу вовсе не было стыдно за то, что он проделал. Наоборот, он мог гордиться, что все так провернул. Эти гипнотизеры такие скрытные. Как еще проверить, не купил ли Погорельский браунинг, запудрив мозги приказчику оружейного магазина, а потом заставил взять пистолет Сверчкова. Чтобы он пустил себе пулю в висок. Идея была красивая, но безрезультатная. Спасибо «Слеза жандарма» помогла. Вот только рассказывать Ванзарову о проведенном эксперименте не стоило. Вдруг он еще не догадался. Будет хоть какой-то сюрприз.

Погорельский уютно всхрапнул. До его пробуждения оставалось еще пятнадцать минут. Судя по предыдущим опытам.

42

Дружелюбие хлестало через край. Хованский не только сам выбрал и заказал обед, но сразу предложил перейти на «ты». Несмотря на двукратную разницу в возрасте. Ванзаров не возражал. Хотя на «ты» был только с другом детства Тухлей и старшиной воровской артели по кличке Обух. Чем не пожертвуешь, чтобы пробиться к истине.

Вытягивать из Хованского не понадобилось. Миша тут же доложил, что Афина утром прислала записку, просила навестить, а как он может отказать в просьбе, раз «отъявленный негодяй», как он назвал Иртемьева, так поступил с собственной женой. И вообще Ванзаров большой молодец, раз так ловко обманул всех.

– Представь, Родион, историю: это я ведь Иону с Афиной познакомил! – говорил Миша, поглощая закуски с такой жадностью, будто не собирался за них платить.

– Неужели? Расскажи, пожалуйста…