Машина страха

Зайдя в проявочную, включил старый красный фонарь, произвел вираж и фиксаж пластинки и, немного подсушив, поставил печатать. Когда начало проявляться изображение, Гер подумал, что ему померещилось и такого быть не может, глаза подводят. Что для фотографа хуже смерти. Дождавшись окончательной проявки, Исаак Пинхасович сунул лист в закрепитель, сполоснул и вынес на свет. Глаза ему не врали. Вместо умилительного портрета матери с дочкой на снимке оказался неизвестный господин. Взгляд его был отрешенный и пустой, как у куклы.

Чтобы убедиться, что он не сошел с ума, Гер вернулся в проявочную и напечатал еще дубль. Результат был прежний. Тогда Исаак Пинхасович вынес на свет негатив. Последние сомнения отпали: каким-то странным образом на фотографию попал мужчина. А куда делась мать с дочкой? Как вообще такое возможно? И что он завтра скажет клиентке? Сомнения были тяжкими, а ответа не находилось вовсе.

Господин Гер был не только хорошим фотографом, но и законопослушным обывателем. В любой непонятной ситуации он считал своим долгом обращаться в полицию. Сложив еще сырые отпечатки и негатив в папку прейскуранта, Исаак Пинхасович направился в полицейский участок, что располагался буквально под боком.

59

Катастрофа налетела, как шторм среди ясного моря. Надев парадный мундир с погонами капитана 1-го ранга, Виктор Иванович отправился в «Эрмитаж» засвидетельствовать свое почтение и обсудить детали завтрашнего сеанса в редакции журнала. Однако великая Евзапия Паладино отказалась его принять. Хуже того: не пустила в номер и передала через помощника, что сеанс в «Ребусе» отменяется. Никакие уговоры не принимаются. Решение окончательное. После чего перед носом Прибыткова грубейшим образом захлопнули дверь.

Оглушенный, раздавленный и униженный, он приехал в редакцию. Там ждало новое испытание: мадам Иртемьева передала требование сыскной полиции устроить сегодня сеанс. Подобную наглость Прибытков не намерен был сносить. Но ясно понял, кто приложил руку к тому, чтобы Паладино одним махом перечеркнула договоренность. Она, конечно, великая и вздорная, но ведь обещала твердо и непременно. С чего бы такая перемена курса.

Не сменив парадный мундир, Виктор Иванович поймал извозчика и приказал везти на Офицерскую улицу. Он вознамерился хорошенько проучить прохвоста. Мало того, что разрушил труды стольких лет, так еще приказания отдавать вздумал! Не бывать этому.

В приемное отделение сыска Прибытков вошел, как крейсер во вражескую бухту, изготовив орудия к залпу. Между тем противник преспокойно восседал за столом, пристроенным в углу около окна. Он перелистывал розыскной альбом Департамента полиции за прошлый год, который со стороны выглядел книжкой с фотографиями.

– А, вот и вы, – сказал Ванзаров с отменным равнодушием, как будто поджидал редактора. – Паладино отказала в сеансе?

Чаша терпения переполнилась. Последние сомнения отпали: вот кто виновен в постигшей неудаче. Не сдерживаясь, Прибытков закатил обвинительную речь, в которой излил всю свою горечь. Он обвинял чиновника сыска в том, что тот не сдержал слово и нанес русскому спиритизму удар, от которого еще долго не оправиться. Другой удар все тот же чиновник, оказывается, нанес по журналу «Ребус», репутация которого смята и уничтожена. И еще больше провинился опять же чиновник сыска, что смеет отдавать приказы о сеансах. Что полиции уж никак не касается, а является свободным изъявлением воли тех, кто любит русский спиритизм и дорожит им. А не режет его на корню. Ну и тому подобное…

Трагическую речь Ванзаров выслушал с полным спокойствием. Когда Виктор Иванович выдохся окончательно, предложил ему воды. Тот отказался и без сил рухнул на стул для посетителей.

– Как вы могли так поступить, Родион Георгиевич? – проговорил он, тяжело дыша.

Ванзаров вложил в альбом бумажный обрывок и закрыл его.

– Ваше предположение ошибочно.

Прибытков держался за грудную клетку, ходившую ходуном.

– За дурака меня держите? Я не понимаю вашей игры: ради собственной надобности напугали мадам Паладино… Вы не понимаете, что натворили своим эгоистичным поступком…

– У меня не было ни желания, ни нужды пугать Евзапию Паладино, – ответил Ванзаров. – Решение она приняла сама.

– Откуда вы можете знать?

– Позавчера мадам Паладино проводила сеанс в частном доме. Она должна была получить ответ на некий важный вопрос. Что-то напугало ее настолько, что Евзапия прервала сеанс.

История походила на правду. Тем более до Прибыткова доходили слухи, что на том сеансе случилось нечто неприятное.

– Какое отношение это имеет к нам?