Машина страха

– Иртемьев фотографировал страх на лицах девушек, включая горничную и кухарку, – слабо замечая окружающее, продолжил Ванзаров. – До этого ходил в мертвецкую Максимилиановской лечебницы, чтобы что-то делать над телами недавно умерших…

Вот тут криминалист насторожился.

– Что именно он делал?

– Полагаю, фотографировал последний и самый сильный страх… Страх смерти. Нам с вами предстоит когда-нибудь его узнать. Умирающий, вероятно, боится смерти…

Аполлон Григорьевич, хоть и не был суеверен, на всякий случай плюнул через левое плечо. Благо Ванзаров ничего не замечал, а лабораторный стол и не такое сносил.

– А горничные просто боялись Иртемьева и потому требовали с него денег, – сказал он.

Ванзаров взглянул уже осмысленным взглядом. Мыслительные тропинки закончились.

– Чем кончился опыт Погорельского по фотографированию мыслей?

Лебедев только рукой махнул.

– Полная чушь… А вот электрофотография руки кажется перспективной идеей…

– Иртемьев, как верный ученик доктора Барадюка, на этот счет был иного мнения… Он хотел идти вперед. Говорят, изобрел некий прибор, который нужно было испытывать… Понимаете, Аполлон Григорьевич?

Понимал криминалист только то, что можно потрогать, вскрыть, пощупать или получить в виде осадка химической реакции. В чем он честно признался. И потребовал разъяснений. Ванзаров отмалчивался, разглядывая фотографии.

– Вы правы, электрофотография очень перспективный метод, – вдруг сказал он. – Искры преступления… Искры страха…

– Друг мой, вы прозрели? Предлагаю это отметить! – И Лебедев потянулся за «Слезой жандарма».

Но его остановили. Ванзаров попросил показать щепы, которые были найдены в фартуке Лукерьи. Зная, что спорить бесполезно, а легче отделаться, Аполлон Григорьевич пошарил в столе и добыл конверт, в котором хранилась находка. Ванзаров высыпал на ладонь четыре гладко оструганных обломка деревянных палочек.

– Разве это щепа?

– Ну, кухонный мусор, – ответил Лебедев, которому не терпелось заняться «Слезой». – Мало ли что в карман фартука попадет…

Ванзаров не мог поверить, что гений криминалистики проявил подобную легкомысленность. Да он и сам хорош: не проверил.

– Аполлон Григорьевич, это палочки для игры в бирюльки…[27]

Угадывая, что совершил ошибку, Аполлон Григорьевич занял глухую оборону:

– Дело ясное: кухарка резалась в бирюльки с горничными. Иртемьеву не понравился игорный притон, он всех укокошил… Чего тут размышлять…

– Возможно, вы правы, – согласился Ванзаров, лишая друга возможности поспорить и засовывая обломки в конверт. – У вас найдется сильный оптический прибор?

– Телескоп годится? – спросил Лебедев.

– Насколько велик?

– Луна – как на ладони.

– На извозчике довезете?

– Рановато еще кормить меня с ложечки… Так донесу. – И криминалист хлопнул себя по плечу. На котором, бывало, сиживала парочка актрисок. – На что смотрим?

– Сегодня вечером в доме Иртемьева будет спиритический сеанс. Шторы оставлю открытыми. Вам оставлено место в партере с чудесным видом. – И Ванзаров подмигнул.

Лебедев не мог понять: над ним изящно шутят или на самом деле не смогут без него обойтись? Без «Слезы жандарма» было не разобраться.

57

Дворник оказался рукастым. Ловко справился со старым замком, вставил новый, заделал следы взлома и подработал, чтобы мягко открывался. За честные труды Ванзаров не пожалел трешку, хотя и последнюю. Аким готов был починить, что требуется, но Ванзаров пока не планировал ломать двери. В этом доме, во всяком случае.

Отпустив дворника, он зашел на кухню и проверил содержимое сундука. В хозяйском доме Лукерья не боялась воровства, сундук не запирала. В нем нашелся нехитрый скарб девушки, экономящей копейку и собирающей на приданое: пара неношеных платьев, новая скатерть, постельное белье с кружевами и плетеный поясок с яркими узорами, какой крестьянки надевают по большим праздникам. Тут же хранилась фотокарточка ненаглядного Николая, завернутая в чистую тряпицу. Из ценностей сундук прятал коралловые бусы и плошку с бирюльками. Палочек в игровом наборе было много.

Заперев новый замок, Ванзаров спустился на набережную. Вера запаздывала. Зато у парадной он столкнулся с приятным господином неяркой наружности. Глупо было делать вид, что они не понимают, кто есть кто. Хотя лично и не знакомы.

Первым шляпу приподнял пришедший.

– Полагаю, имею честь повидаться с самим господином Ванзаровым? – спросил он со служебной улыбкой.

– Какая приятная встреча, господин Квицинский, – проявил ответную любезность чиновник сыска.

Официальную часть на этом можно было считать оконченной.

– Нет смысла говорить, что я оказался здесь случайно, – сказал Квицинский.

– Было бы глупо и недостойно вас, – ответил Ванзаров. – Агент должен был сообщить вам новости.

– Агент? Какой агент?

– Тот, кто присматривает за кружком спиритов.

Квицинский скроил задумчивое выражение лица.

– Любопытно… Неужели у нас есть агент? Кто же он?

Ванзаров назвал имя. В лице чиновника охранки не дрогнул ни единый мускул.

– Остается надеяться, что агента смогли раскусить только вы, – без тени шутки проговорил он. – Неприятный сюрприз. Как вы догадались? Где допущена ошибка?