Масонская проза

- В любом случае, ты этого не узнаешь, - мягко успокоил его среброголовый Берджес. – Ты даже не поймешь, что умер, пока не взглянешь в зеркало и не заметишь, что не отражаешься в нем. Мне это как-то сказала старуха на Барнетской лошадиной ярмарке, мне было лет семь. Мы помолчали пару минут, пока нагревался Алтарь Малых Светочей, он же сигарная зажигалка. Конечно, первой зажглась верхняя горелка, воплощающая Благодарность Малым Светочам. Как только Благодарность к вышеназванным Малым Светочам разливается повсюду, в действие вступает одна или несколько из девяти малых горелок, расположенных по кругу на основании, пока распорядитель вытягивает тоненькую серебряную цепочку.

- Что мне будет, - начал Кид, выдув вверх клуб дыма, - если я тебе подарю абсолютно правдивый детективный сюжет?

- Если что-то удастся из него соорудить, - ответил я, - то я один закончу с Миллеровым даром.

Речь шла о составлении каталога огромной коллекции масонских брошюр и книг 1832-1859 годов издания, подаренных братом Миллером ложе «Вера и Труд» № 5836 в реестре Объединенной великой ложи Англии, - задании, порученном нам с Кидом как членам Библиотечного комитета и многие месяцы нами исполнявшемся ни шатко ни валко.

- Пообещай, что, если используешь, не будешь ничего менять, - потребовал Кид.

- И ради бога не впутывай туда меня больше, чем оно того стоит, - попросил Лемминг.

Никакой специалист не скажет доброго слова о методах другого специалиста, но обещание есть обещание, сделка была скреплена рукопожатием, так что нижеизложенная история приводится в том виде, в котором ее рассказали.

Прошлой осенью один свинарь Лемминга, которому было поручено ухаживать за одной очень привередливой беркширской леди, как-то воскресным октябрьским дождливым утром обнаружил тело деревенской девушки по имени Эллен Марш лежащим в овраге на перекрестке, где сельская дорожка вливается в дорогу на Лондон. У Эллен, поговаривали в деревне, было много дружков, с кем она ходила на разного рода встречи по вечерам, и частенько это происходило именно на перекрестке, в народе называвшемся «у Ясеневого оврага», потому что находился он в тени большого ясеня. Тело лежало лицом вниз наверху тропинки, протоптанной детьми вниз по склону, как раз в том месте, где дорожка загибалась вокруг ясеня и вливалась в широкую дорогу.

Свинарь поднял местного констебля, отставного солдата Николя, а тот нашел рядом с трупом садовый совок-корнерез с обмотанной бечевкой рукояткой. Никаких признаков борьбы не было, но, с другой стороны, всю ночь шел дождь. Свинарь потом побежал будить Кида, который тогда гостил на выходных у Лемминга. Кид не стал будить своего гостеприимного хозяина, потому что тому нездоровилось, но они вместе с констеблем отыскали на стройке какого-то склада чуть дальше по лондонской дороге строительную тачку, перевезли тело к ближайшей гостинице «У виноградной грозди», вытолкали из гаража машину, вытащили из комнаты Мастеровых вне гильдий[8] шафлборд[9] и уложили на него тело до приезда официального врача.

- Его не было на месте, - продолжал Кид, - и я сам провел первичный осмотр. Никаких сомнений не было в насильственной смерти. Ее свалили одним техничным коротким ударом в основание черепа. Нападавший хорошо знал анатомию. Ну и всё. И тогда Николь, бобби, попросил меня сходить с ним к Джимми Тигнеру.

- Кто такой Джимми Тигнер? – спросил я. - Последний парень Эллен, верующий такой. Он работал помощником слесаря и жил с матерью в доме дальше по улице. Было семь часов утра, на улице — ни души. Джимми пришлось будить. Он голову в окно высунул – а тут Николь стоит у него в огороде посреди капусты с такой приветливой миной, как всегда делают, когда гадость хотят сказать, и спрашивает его, что он делал прошлой ночью, потому что пока он это делал, кто-то прибил Эллен. Ну, чем занимался Джимми ночью, в том сомнений особо не было, потому что видок у него был явно с сильного похмелья. Но он кинулся одеваться, не переставая кричать в окно, и кричал он, что сам прибьет любого, кто тронет Эллен.

- А полицейский его не предостерег? – спросил Макнайт.

- А зачем? Они все там между собой приятели в этой деревне. Потом Джимми сказал, что, по правде говоря, Эллен, наверное, заслужила, что бы с ней ни сделали. Они, мол, с ней порвали. Он нам рассказал пару фактов, наверное, кто-то из девиц проболтался, но раз за разом повторял, что они разбежались и разругались «вдребезги», он это раз десять повторил. Николь дал ему время одеться и сказал потом: «Ну, можешь теперь сам сходить посмотреть – она тебе уж точно больше не подгадит». Война, я вам скажу, наложила отпечаток на всех. Джимми пошел с нами, подсигивая на ходу, как кошка, и когда мы вошли во двор «Виноградной грозди», Николь отпер гараж и втолкнул его туда. А там еще даже лицо не успели накрыть.

- Жуть, - поежился Берджес.