Масонская проза

- Но вынужден признать, у Уилки никогда не было такого ясного ума, как в минуты просветления, пока он там лежал, - продолжил Булыжник. - Я, конечно, его соперировал. Филя, конечно, пришел смотреть. Ему и в голову не приходит, что это может нервировать. И когда Уилки начал отчаливать, Филя такой наклоняется над ним, - я едва удержался, чтобы не рассмеяться, - и говорит сестре: «Да-с, милочка. Даже лучшие из нас ошиба-а- аются. Никто из нас не И-и-ие-е-его-о-ова, даже мистер Уилкетт». Как бы то ни было, я все сделал как надо.

- Тебе хотя бы не пришлось потом за это отдуваться, - вмешался Кид. - Ну, мы дали Уилксу неделю подлечиться, а потом я пришел к нему и сказал, что, будь он простым пациентом, я ничего бы ему не стал говорить, но поскольку он один из нас, - нет, я сказал «поскольку ты был одним из нас», и его от этого аж передернуло, - то тогда надо честно признаться, что нога его была не туберкулезнее моей. Я взял на себя всю ответственность за врачебную ошибку. Знаете, что он мне тогда сказал?

Мы не знали.

- Он сказал: «Какая твоя вина! Ты о чем вообще? Ты кто вообще такой? Ты участковый. А анализы — это наука! Они не могли соврать. Но ими я потом займусь. А пока давай разберемся с тобой». И он разобрался, будьте уверены. Под конец это даже стало немного обидно, хотя я и самый зауряд-врач в государственном реестре. Он кричал: «Ну как? Как ты мог допустить такой ужасающий ляп? У тебя было время. Ты мог консультироваться, с кем хотел. Не было спешки. Ты что, был пьян?». Я сказал «нет», но не очень убедительно. Говорю же, он меня уже начинал подбешивать. Я ответил, что меня могли смутить эти его говорящие головы и вообще инфернальная истерия, и я был пристрастен, но уж коль скоро он навеки проклят, то и ошибка эта, наверное, не стоит такого шума вокруг нее. А если он не проклят, предположим, все равно он знает, что подобные ошибки сплошь и рядом случаются даже у самых высококлассных специалистов. Все равно он через пару дней запрыгает на своей саймовой пятке — только в путь. И вообще он должен мне сказать спасибо, что я его свищ не диагностировал как- нибудь попикантнее.

- Неплохо для зауряд-врача, - одобрительно заметил Булыжник.

- Я, конечно, обозлился, - признался Кид, - но не так, как Уилки. Допилив меня, он потребовал себе образцы и журналы исследования. Не знаю, в чем там был фокус, но из лаборатории прислали какого-то совсем уж чуть ли не школьника, и он ему что-то лепетал про перепутанные образцы, про вырвавшихся на волю морских свинок, которых надо ловить, и что они теперь у себя в подвале решают, кто виноват. А пока нате вам, говорит, ваши образцы.

 Уилкс и на него напустился: «У вас же было время! Вам некуда было спешить. На вас никто не давил. Ваше дело было только — пронумеровать и этикетки наклеить». Прямо видно было, как его с самого фронта это ест изнутри. Но здесь он переступил черту. Он язвительно поинтересовался у пупса, как тот думает, сколько ему осталось работать в этой лаборатории после такого катастрофического провала. Мне пришлось ему напомнить, что он тут — просто одно муниципальное койкоместо в одной платной палате, и вот как получит счет за оказанные медицинские услуги — так пусть, пожалуйста, и обращается в судебные инстанции по месту жительства, а здесь, в больнице, нашим персоналом пусть, пожалуйста, не распоряжается. И школьник пошел себе откуда пришел. И я опять принял на себя основной удар. Тут не могло быть ошибки: Уилки решил, что отныне это вопрос жизни и смерти, ну или спасения или проклятия. Но тут пришел наш мальчик-криворучка Булыжник.

 - Так что, вообще все было подстроено? - спросил я. - Ни в коем случае. У Булыжника просто был обход. На него Уилки так не стал нападать, как на меня. Скорее был, по виду судя, морально травмирован и безутешен. Ну, Булыжник, это заметив, сразу как будто вырос на пару футов и надулся. Заявил, что он оперативный масон, а не спекулятивный[30].

- Да ты врешь, как дышишь! - Булыжник потянулся за подушкой.