Масонская проза

- Да ладно! Мне вот недавно один резник-еврей целую здоровенную банку лосося прислал! Итак, Филин полчаса гонял меня по моим же записям, обсуждая состояние Уилки. Я не умею его изображать, но да, он снова говорил, что никто из нас не И-и-ие-е- его-о-ова, но что если, по моему авторитетному мнению, нога у него туберкулезная, то лучше всего выделить ему койку в его старой больнице и поставить Булыжника его оперировать. Я о туберкуле и слова не сказал. Меня беспокоили психиатрические симптомы. Где та чертова точка невозврата, где истерия перетекает в манию?

- Это не ко мне, старина, - ответил Булыжник. - Я коновал. Давай дальше.

- Дальше Филин сказал, что от ошибок никто не застрахован, даже самые образованные, а ошибка, допущенная участковым терапевтом моих положения и биографии будет смотреться вполне естественно и не поколеблет веру в меня моих старух на участке. Вот прямо так и сказал! Он был готов принять от меня любое суждение о Уилки, потому что я хорошо его знал, и уверен, если бы я прописал гомеопатию, он бы и на это согласился.

- Ну ты и повелся, да? - осведомился сэр Томас Хорриндж, Рыцарь-Командор Ордена Бани.

- Не сразу, потому что это было уже после трех бокалов. Но чуть позже я заметил, что он начал растягивать слова, и тут уже согласился. Он еще сказал, что Уилки наверняка понравится исследовать свою собственную туберкулу, вывести культуру, ввести морским свинкам собственную заразу, буквально на себе заботливо выращенную. Но это всё — не мое дело. Мое дело — снова поехать к ним и информировать мать, что ее сыну нужно серьезно заняться лечением ноги. Остальное, он сказал, зависит от меня и моих навыков общения с пациентами. Не смейся, Булыжник. Про тебя он сказал, что «потом мы выпустим нашего мальчика-криворучку», и так все и было. Ну что, я снова подался на «английскую ривьеру» и уговорил старуху. Она радовалась, мол, смена воздуха пойдет ему на пользу. Но Уилки сразу включил бактериолога: он и о понятии туберкулы со мной пытался спорить, но я сразу сказал ему, что все вопросы — к морским свинкам, пусть сам берет образцы и сам их исследует. Само собой, он моментально согласился и с огромным энтузиазмом принялся собираться, чтобы поехать и доказать мне, что я осел. Слушай, Булыжник, а Уилки всегда был таким наглым?

- Более-менее. Это у него от гнусавости. Но он гений, куда деваться.

- Мне до его гениальности дела мало. Он приехал со мной, я его пустил к себе на ночь. Ну а ночью ему снова привиделись эти головы, а поскольку матери, которой он стеснялся, рядом не было, он пустился во все тяжкие.

- А тебя он не стеснялся? - спросил Булыжник.

- По пациентам разве поймешь? Я позвонил Филину, чтобы он пришел и сам посмотрел. Он у меня сидел до рассвета, слушал, как Уилки лепечет про то, что он проклят и что от него слишком многого хотят. Филя сидел-сидел, молчал-молчал, а уже уходя, коротко резюмировал, что не может себе позволить потерять ум Уилки из-за какой- то чертовой спеси. Так-то, старина. Это не Ламбет. Это Филин сказал.

- Приношу извинения Ламбету.

- А потом, уже на пороге… просто он отослал свою машину домой и теперь ждал, пока мой шофер раскочегарится, и вот, стоя на пороге, он увидел в небе какую-то звезду, - мы же оба помним, что он обожает астрономию, - потом перевел глаза на Твид, смотрел на волны с полминуты, а потом и говорит: «Господи! Ну а чего Ты ждал за эти деньги?». Он просто так размышлял о всеобщем устройстве бытия, с ним такое случается, но мой шофер теперь абсолютно уверен, что он Дьявол, и боится его больше, чем я. Ну да ладно. Мы поместили Уилки в платную палату, он принялся торопить лаборантов с анализами, и они показали, что это вне всяких сомнений самая настоящая туберкула. Уилки сам два раза перепроверил. Надо признать, это его немного привело в чувства. Больше всего его пугало, что потребуется операция Сайма.

- Кто такой Сайм? - спросил я.

- Он умер, - ответил Булыжник. - Но успел породить очень красивую операцию на стопе. - Как Боб Сойер[29], он не нашел лучшего способа пояснить свою мысль, чем начать показывать на сэндвиче. - Вот так берешь лоскут и загибаешь под спил кости. Получается искусственная пятка, которой вполне можно ходить, и удобно, и почти незаметно.

- А что Уилки могло в этом не понравиться? - спросил я, и Кид ответил:

- Он таких операций провел в СП миллион, на парнях, которые стреляли себе в ногу. И он тут же завел свою песню про кару за манкирование обязанностями и так далее. Головы стали ему сниться каждую ночь. А Филин словно не замечал ничего. Он регулярно заглядывал в палату к Уилки и болтал с ним про тараканов, только про них одних, словно ему все равно, съехал Уилки с катушек или нет.