Масоны, розенкрейцеры, каббалисты. Реалистическая картина тайных союзов и их историческое влияние на общество

В опере сила любви преображает людей в божественных существ. Для церкви это очевидная ересь (отклонение от официального учения), ибо добрые христиане должны всецело зависеть от Божьей милости и не смеют считать себя богами. В одном из дуэтов птицелова и Памины мы слышим: «Муж и жена, жена и муж, достигнут божества». Простой венский зритель всего этого попросту не понимал.

Действие происходит в Древнем Египте, но весь сюжет оперы укладывается в один иероглиф; как пишет Ян Ассман в книге «Волшебная флейта: опера и мистерия» (Die Zauberflöte. Oper und Mysterium, стр. 95 [немецкого издания]), иероглифы – это эстетическая форма с двойным дном. Непосвященным они просто передают неизъяснимое очарование, а для посвященных это собрание смыслов. «Это противопоставление внутреннего и внешнего пронизывает всю оперу, становится очевидным как в образах героев (противоположности Зарастро и Папагено), так и в музыке (сакральная и народная музыка). В опере Зарастро является мастером ложи и антиподом Царицы ночи: его знак – Солнце. Очевидно, что опера Моцарта и Шиканедера задумана как памятник мастеру их ложи Игнацу фон Борну (1742–1791). В среде венских масонов XVIII века Борна считали харизматичной личностью. Основатель древнеперсидской религии Заратустра – по-итальянски Зарастро – не что иное, как символический образ «светоносца». Масон Зарастро в начале оперы представлен как явный злодей, который хочет похитить принцессу Памину. Действительно, от этих масонов одни неприятности!

По сюжету принц Тамино с первого взгляда влюбляется в портрет принцессы, который Царица ночи дает ему для поисков. (Тамино: «Портрет обворожительно хорош».) В конце принц получает свою обожаемую Памину. Однако им обоим предстоит пройти в темной пещере два опасных испытания – водой и огнем. Классика античных мистерий. Здесь, правда, речь не идет о том, чтобы промочить ноги или обжечься. Испытуемый должен в переносном смысле познать, как удержаться на поверхности в «воде духа», чтобы не утонуть в догмах, авторитетах, не запутаться в сетях аппарата власти (Дицфельбингер «Школы мистерий», Mysterienschulen). При испытании огнем речь идет о силе духа, которая в мистериях постепенно обретает зримую форму; испытуемый должен уберечь себя от злоупотребления этой силой. В масонстве ищущий также проходит испытание темнотой, с повязкой на глазах. Правда, при этом ему не грозит опасность.

Испытуемые Тамино и Памина, как мужчина и женщина, вместе вступают в масонский орден Зарастро – в отличие от симпатяги Папагено, который во время испытания не смог держать язык за зубами. Папагено – один из типичных комических персонажей венского народного театра; их до сих пор можно увидеть на сцене в классическом театре кукол. В конце Папагено получает свою Гретель (Папагену), но в эксклюзивный клуб масонов не попадает.

Во время работы над оперой Моцарт часто посещал театр Касперля, где в то время роли исполняли не куклы, а живые актеры. Моцарт чувствовал душевное родство с Касперлем, как и Шиканедер, притом последнему – как актеру и комику – это особенно близко. Ева Гезине Баур («Эммануэль Шиканедер: человек для Моцарта», Emanuel Schikaneder. Der Mann für Mozart) по этому поводу пишет: «Как Касперль он (Моцарт) мог донести неудобные истины и допускать фривольные высказывания» о правителях, что говорит о том, что они понимали: простым людям смех дает выпустить накопившуюся ярость, и это – меньшее зло в сравнении с возможным взрывом этой ярости.

В современных постановках часто недооценивают гениальность сподвижника Моцарта, директора театра и масона Шиканедера. Если в музыке Моцарта нельзя изменить ни одной ноты, то либретто и инсценировку меняют, как товары в бакалейной лавке.

Меня совершенно сбила с толку постановка в Штутгарте, где партию Памины – в духе современной политкорректности – исполняла чернокожая певица. Партию ее «преследователя», черного слуги Моностатоса, пел белый мужчина. Чудак Моностатос (по-гречески «одиночка») влюбляется в Памину, но хочет не завоевать ее расположение, а взять принцессу силой (снова намек на Деметру, дочь которой похитил бог подземного царства Аид). Очень странно воспринималась знаменитая ария, где белый Моностатос (в оригинальной опере он должен быть мавром), по версии Штутгартской оперы, упрекает чернокожую Памину (по замыслу Шиканедера она белая) в том, что она находит его отвратительным, потому что он мавр.

Всякий здесь влюбиться может,
Вызвал ласку нежный взгляд.
Только бедный чернокожий
этим счастьем не богат.