Масоны, розенкрейцеры, каббалисты. Реалистическая картина тайных союзов и их историческое влияние на общество

Приходят первые друзья-шлараффы, пока в гражданской одежде. Подают простую и сытную пищу, спагетти болоньезе с пивом – лучше, чем на деловом ужине. Группа гостей разогревается рюмочкой шнапса. И это не последняя. По этой причине многие приезжают сюда группами на одном автомобиле. Потом все начинают переодеваться в рыцарские мантии и надевают «колючки», старинные кружевные воротники. Ведущий игры занимает место за кафедрой. С обеих сторон от него сидит по одному шлараффу. Такая ситуация ведущему знакома, ибо он районный судья; те, кто сидит рядом с ним, играют роль присяжных. Ведущий начинает игру, обращаясь к одному из них: «Рыцарь Маршалл, бейте в там-там!» Тот в ту же секунду ударяет в огромный гонг величиной с тележное колесо. Затем слышатся возгласы «Люлю!» и «Эге!», гости делают первый глоток, ибо: «Брюхо надо поддержать, чтобы время скоротать».

Каждое обращение начинается словами: «Слушайте, шлараффы!» Один из рыцарей садится за пианино, и почти пятьдесят шлараффов затягивают веселую вечернюю песню, песню начала игры:

Schon wieder ist der Abend da,
Die Arbeit kann geschehen —
Ein Abend in Schlaraffia
Muss das Gemut erhohen!
Dem Uhu gilt der erste Gruss,
Den Aha man verehren muss,
Oho, Ihi dazu! Uhu! Uhu!

Вот и вечер пришел,
Труды сейчас начнем —
Вечер в Шлараффии —
Настроению подъем!
Филину шлем первый привет,
Ага ему вослед,
Ого, иги туда ж! Уху! Уху!

На словах «Филину шлем первый привет» все встают и еще раз кланяются чучелу филина. Потом все оборачиваются к ведущему и приветственно машут ему. Один рыцарь бьет в барабан, двое других дуют в трубы, а остальные выстраиваются в два ряда и стучат мечами. Та-та-та-та! Затем гости зовут рыцаря Дрилля и рыцаря Дундерблица, которые торжественно зажигают голубую свечу дружбы. Гости снова пьют шнапс.

Ведущий игры, которого все называют «ваша светлость», призывает рыцарей к порядку: «Царство да станет оседлым»; все садятся по местам. Рыцарь Зизинга сочинил песенку, в которой он подшучивает над несколькими рыцарями. Смех, аплодисменты, орден от ведущего – и снова по рюмочке шнапса. Эмоции по ходу игры могут резко меняться. В один момент царит безудержное веселье, а в следующий все становятся серьезными. Ибо, даже когда они громогласно славят жизнь, рядом незримо присутствует то, что тоже принадлежит жизни – смерть. Здесь, в бурге, она выступает под другим именем. Когда шларафф умирает, он отправляется к «Ахалле». Вечер заканчивается. Рыцарь Дрилль прощается со мной словами: «Если сейчас тебе кажется, что мы несем вздор, то это так и есть».

5. Нидерланцы

Дом Схоластики находится буквально в паре десятков метров от мюнхенской придворной пивоварни. Жаркими летними вечерами из окон доносятся музыка и смех. Но это не гостиница, где постояльцы устраивают шум, и не студенческое общежитие. Это резиденция Нидерланцев – именно так, без «д». Во время визита в этот странный клуб меня сопровождает мой друг Саверио, оперный певец; днем, сидя за фортепиано, он дает здесь уроки пения. С потолка свисает дракон из папье-маше, у стен стоят алебарды и персонажи кукольного театра, с подоконников на меня таращатся перчаточные куклы, а в углу я вижу гардероб, напоминающий собрание барочных костюмов из реквизита городского театра. Что, ради всего святого, происходит в этих помещениях? Здесь, должно быть, нечто вроде масонской ложи, рассказывает Саверио. Я качаю головой. Масоны разыгрывают кукольные спектакли? Не верю!

В ответ на мое письмо я получил от одного из нидерланцев по имени Леттеркунд ван Бонтхандиг приглашение на клубный вечер. Когда я пришел, мне представили двух друзей клуба – Аартиса ван Ваккерсхудера и Эразма Йонга ван Схюта. «У всех вас голландские имена», – замечаю я и в ответ слышу громкий смех. Как и шлараффы, все 32 члена клуба нидерланцев, так называемые минхееры, носят придуманные имена. Они ходят в камзолах, и даже я, гость, вынужден надеть вязаный воротник, похожий на покрывало, лежавшее на подоконнике в доме моей бабушки.

Братство это возникло во времена расцвета романтизма. Оно основано в 1870 году ротмистром и рисовальщиком лошадей Людвигом фон Нагелем в Байрейте – через одиннадцать лет после учреждения Шлараффии. С большой вероятностью можно считать, что фон Нагель ориентировался и на шлараффов, больше всего ценивших юмор, общение, искусство и костюмы.