Массовка

Артемий задумался. Ему рассказывали о таких состояниях. Что-то, вроде обычного сна, и случается такое нередко. Только мало кто выносит воспоминания в реальность. Наверное, и ему суждено все забыть. Если бы люди сохраняли ту ясность, то понимание сути вещей, какое бывает лишь во сне – мир, может быть, изменился к лучшему. Или наоборот?

Боже… Какое ему дело до мира, которому жить дальше – но уже без него? Вестник приходит, чтобы помочь подвести итоги, расставить последние точки, примириться с самим собой.

Ну так как, Артемий Котлин, готов ты подвести итоги?

– Ну уж, нет… – мрачно сказал Артемий и спохватился. – Это я не тебе.

– Я понял, – кивнул Переверзев. – Тебе, и вправду, рано уходить. Тебя пытаются спихнуть на чужое место.

– Да… – тоскливо протянул Артемий. – Мне просто не повезло.

– Тут у меня кое-какие материалы… – Переверзев извлек откуда-то пачку листков, покрытых аккуратным печатным текстом. – Вот. Тебе может пригодиться.

Артемий изумленно смотрел на бумаги в руках Переверзева.

– Как… – пробормотал он. – Откуда… Ты ведь…

– Да, в том мире я мертв, – спокойно сказал Переверзев. – И мои мысли, мои догадки, память – все ушло со мной. Но никто не отнимал у меня права распоряжаться ими. Держи.

Артемий осторожно принял листки.

– У тебя мало времени, чтобы ознакомиться с этим, прежде чем…

– Скажи, – тихо проговорил Артемий. – Как это случилось… с тобой?

Переверзев поморщился:

– Глупо. Очень глупо. Ты знаешь, самая главная ошибка в моей жизни – это то, что больше всего я доверял фактам.

– Ты же следователь, – кивнул Артемий.

Переверзев покачал головой:

– Я прежде всего человек. Был человеком. Есть вещи важнее фактов. И здесь ты прав… прав… прав…

– Макс, ты чего? – встрепенулся Артемий, и слова его разлетелись гулким эхом.

Все вокруг стало меняться, и он со страхом почувствовал, как тают в руках драгоценные листки. Принялся лихорадочно читать, пытаясь запомнить, вычленить главное. Путался, злился на себя и снова читал – пока бумага не растворилась в серой мгле.

Потом закружилась голова. Мир завертелся вокруг с бешенной скоростью, что-то сдавило желудок…

Его вырвало.

Нельзя сказать, что стало легче, но мир несомненно окреп, набрал массу, превратившись в самую натуральную, добротную, крепко скроенную реальность.

Вырвало снова.

– Да что ты, в самом деле! – отрываясь от бумаг, брезгливо, но беззлобно бросил Ястребов.

Потому, что это действительно был его кабинет. И Артемий сидел на полу, облокотившись на стул, склонившись над мерзкой лужицей.

– Врача позвать? – предложил Ястребов.

– Позовите того, кто колол меня этой дрянью, – тяжело ворочая языком, сказал Артемий.

– Какой дрянью? – не понял Ястребов. – Не знаю, кто и чем тебя колол, но на моих глазах ты только жрал порошок из своего же амулета. Вот! Или у тебя от него память отшибло?

Ястребов потряс знакомыми оберегами. Артемий ничего не помнил. Неужели?.. Зарекся же пользоваться шаманским зельем!

– Я думал, ты травануться хотел, – поведал Ястребов. – Свести, так сказать, счеты. Оно и понятно: хоть смертная казнь у нас не применяется, но пожизненное – тоже не сахар. И главное – никаких шансов. Суд-то будет закрытым, сам понимаешь… Платочек дать – вытереться?

Артемий взял платок, промокнул губы. Привкус во рту такой, что никому не пожелаешь. Дернул же черт… И на что он только рассчитывал?

– За что – пожизненное? – слабо спросил Артемий.

– Найдем за что, – бодро сказал Ястребов. – Не надо было дразнить гусей.

Он вдруг переменился в лице, привстал, нависнув над столом, как та птица, что подарила ему фамилию:

– Ты расшевелил серьезные силы. Кое-кто хочет, чтобы ты вообще исчез. Понимаешь? Но… Я думаю, в этом нет необходимости.

Ястребов сел, продолжая внимательно разглядывать Артемия.

– Ты все равно не жилец, – сказал он.

– Ауру наблюдаете? – усмехнулся Артемий.

Ястребов неопределенно дернул плечом.

Странный человек. Не сам по себе – странных людей много. Удивительно, как ему с таким мировоззрением удается продвигаться по службе.

Следователь некоторое время перебирал бумажки в папке Переверзева. Артемий же смотрел на стену, где под самым потолком бледно светилось окошко. За мутным стеклом копошились голуби. Интересно, что их заставило залезть эту мрачную яму? Безысходность? Или птицам все видится в более радужном свете?

– Наверное, думаешь, что я тебя запугиваю? – произнес Ястребов.

– Какая разница, о чем я думаю? – отозвался Артемий.

– Да, в общем-то, никакой, – согласился следователь. – Просто хочу, чтобы ты четко представлял себе всю картину. Потому что у меня к тебе серьезное предложение.

В глазах Ястребова загорелись азартные огоньки. Он воровато глянул в сторону двери, поманил Артемия пальцем:

– У меня идея гораздо интереснее, чем возня с твоим пожизненным. Я-то знаю, что все материалы на тебя если не полная фикция, то уж силу имеют довольно условную. В зависимости от того, какую направленность примет дело. Если хочешь знать – вплоть до полного снятия обвинения.

– Как интересно… – вяло произнес Артемий.