Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала

С этими словами – Чего мне терять? – груз упал с моих плеч. Не совсем, заметь. Но постепенно. Я стоял там около минуты, не зная, что сказать и как себя вести. Я слышал о духовном перерождении, о том, что люди чувствовали прикосновение руки Божьей, или что-то вроде этого, она тянулась и касалась их плеча. Либо видели образ Христа во тьме, представшего их взору и заключающего их в теплые объятия.

Мое обращение – мое пробуждение, если угодно – было гораздо менее театральным. Не имея маломальского осознания христианского учения и, честно говоря, чувствуя себя глупо, я обратился за помощью к священнику из центра реабилитации. Его звали Лирой. Это был интересный невысокий чувак в крошечных ковбойских сапожках и огромной ковбойской шляпе. Не знаю, был ли он физически нездоровым, но у него была странная походка, он шел как будто боком, пошатываясь и шаркая, а пальцы на ногах сложены под ступней, что напомнило мне о Джоне Уэйне[52]. Лирой выполнял в Ла Хасиенда интересную роль: он помогал пациентам в поисках целостного исцеления; он не должен был навязывать религиозные убеждения. И не делал этого. Скорее держал дверь открытой для тех, кто хотел в нее войти.

– Как мне впустить Бога в свою жизнь? – спросил я.

– Идем со мной.

Мы встали вместе перед крестом.

– Встань на колени, – сказал Лирой.

Я покачал головой. Даже на данном этапе я был упрям и горд.

– Нет, я не встану на колени. Можем ли мы просто помолиться?

И мы помолились. Лирой провел меня через то, что называется Молитва Грешника. И когда я читал ее слова, они казались почти ненужными. Ну, ведь все знают, что Дэйв Мастейн – грешник, верно? Куда уже очевиднее? Кроме того, в прошлом я сотни раз читал разные версии Молитвы Грешника, и для меня она ничем не отличалась от Молитвы третьего шага, написанной в справочнике Анонимных Алкоголиков:

Господи, я предаю себя Тебе,
Чтобы Ты создавал и творил вместе со мной,
Как Тебе угодно.
Освободи меня от оков эгоизма,
Чтобы я выполнял Твою волю.

Истина вот в чем: я мог читать эти слова даже во сне. Столько раз они лились из моих уст, в стольких случаях, и я даже не задумывался о том, что за ними скрывалось. Мне промывали мозги, чтобы я повторял мантру в АА, но я никогда по-настоящему не понимал ее значения, никогда не предавался размышлениям. Просто бездумно отвечал.

Разумеется, я предам тебе свою жизнь. Почему нет? Моя жизнь и так полное дерьмо.

В некоторой степени, ничего не изменилось. То есть жизнь была настолько плохой, насколько это возможно, когда мы с Лироем держались за руки и читали Молитву Грешника. Жена написала против меня судебный запрет. Детей я видел крайне редко. Рука постепенно приходила в норму, но я по-прежнему сомневался, что смогу возобновить музыкальную карьеру, – и честно говоря, мне было наплевать. Но все же…

Была надежда. Не знаю, откуда она взялась или почему появилась. Но, тем не менее, она была.

Это произошло вскоре после того, как я упал на колени и произнес все молитвы, которые знал, и впустил Иисуса Христа в свою жизнь. Это произошло без всякого сопротивления с моей стороны, и видит Бог, что в последующие годы временами мое поведение было несовместимо с христианским образом жизни. Я не экстремист. Не фундаменталист. Я отходил от принципов веры и по мелочам, и в серьезных ситуациях. Я ругаюсь. Не всегда проявляю терпение или терпимость, которые должен проявлять. Но верю в Бога и верю, что Иисус – мой спаситель, и все это – основополагающие принципы, которыми я руководствуюсь в жизни.

Когда я позвонил Пэм, чтобы рассказать о своем обращении в религию, то ожидал от нее скептической реакции. Но получил в итоге нечто совершенно другое.

Она засмеялась.

– Не вижу в этом ничего смешного! – сказал я.

– Я знаю, – ответила она, – но все мои друзья сказали мне, что это произойдет. Они знали, что ты вернешься. Поэтому я и смеюсь.

– Но ты же счастлива, да?

– Конечно, я счастлива.