Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала

Я не хочу обобщать. Если реабилитация меня чему и научила, так это тому, что каждая ситуация, каждый человек и его опыт уникальны. Не бывает одинаковых наркоманов. То, что помогает большинству, может быть бесполезным для меня. (Черт, после семнадцати пребываний в реабилитационных центрах это поразительно очевидно, разве нет?) Мне помогло лишь одно: приход к Богу. Это изменило все.

Видишь ли, есть три типа пьющих: умеренный пьяница, жесткий пьяница и алкоголик. Если ты не алкоголик, учитывая уважительную причину, ты сможешь обрести трезвый образ жизни. Думаю, что был алкоголиком из-за кокаина. Если его убрать, все совершенно по-другому. Ведь все на самом деле к этому и сводится: я больше не просыпаюсь утром, думая, где бы нажраться или достать наркоты. Долгое время я не мог этого сказать. Жил до следующей выпивки, следующей дорожки кокаина, следующего шарика героина. Но больше этого нет. Не могу объяснить и знаю, что найдется достаточно критиков, которые назовут меня оторванным от реальности или, еще хуже, вруном. Мне плевать. Я знаю, что чувствую. Я не хожу весь день с мыслями: «Боже, не могу дождаться пяти часов, чтобы откупорить бутылочку вина».

Это желание просто… пропало.

Говорят, Бог посылает людей в клуб АА, а клуб АА отправляет их обратно к Богу. Если у тебя действительно случилось духовное пробуждение, зачем себя ограничивать? Мой опыт был экстраординарным. Я знаю это и не ожидаю, что кто-то на это поведется. Ты облажался семнадцать раз – определенно, это вызовет долю скептицизма. Дело в том, что это было прекрасное время. Я люблю свою жизнь, горжусь тем, чего достиг и что создал. Я осознал свои ошибки и понял, что алкоголь и наркотики сделали со мной и моей семьей, с моей карьерой и телом. Пить и употреблять для меня теперь все равно что обоссаться зимой: некоторое время тебе хорошо… пока не начинает дуть холодный ветер. И тогда эти ощущения уже не так приятны.

Но знаешь что? Я бы не хотел лишать себя всего, что пришлось испытать до тех пор, пока не получил бы положительный результат: воспитание в душной атмосфере порочной религиозности и ненависть к Богу, затем школа жизни и снова вера в Бога. Это было наградой и выполненной задачей, которую трудно понять, если сам не прошел через нечто подобное. Я прошел путь от бездомного ребенка до человека, добившегося всего в жизни своими силами; миллионера, сколотившего себе состояние своим трудом, но теперь… я понимаю, что не существует такого понятия «сделал себя сам».

Своими успехами я обязан некой высшей силе. Теперь, когда я это осознаю, похоже, я наконец вписываюсь в общую картину – без необходимости прорубать края в обрамляющей ее рамке.

Шон Дровер, Джеймс МакДонаф, я и Глен прощаются с публикой. Фотография Роба Шэя

17. Возрождение Megadeth

«Мы обязательно вернемся!»

Покинув Ла Хасиенда, я убедился, что с Megadeth все кончено. У меня не осталось ни энергии, ни желания возрождать группу ни в какой форме. И снова мы остались с Эллефсоном. И честно говоря, я сосредоточился на чем-то другом: своем здоровье, своей семье, своей духовности. Я понятия не имел, смогу ли когда-нибудь играть на гитаре на прежнем уровне. Разумеется, мне становилось лучше, каждый день я прибавлял благодаря упражнениям и физиотерапии, но играть молниеносные соло, ставшие фирменным почерком Megadeth? Танцы пальцев по грифу, сделавшие меня знаменитым? До этого было еще очень далеко.

Вместо того, чтобы все и всех отложить до тех пор, пока я не решу, что делать всю оставшуюся жизнь, я позвонил Дэвиду и предложил увидеться. Мы встретились с ним в кафе «Старбакс» в Финиксе. В разговоре витал дух окончания Megadeth, но совершенно обоюдный. Дэвид был мне как младший брат, и, хотя в последние годы наши пути разошлись, мне хотелось что-нибудь для него сделать.

– Я сворачиваю лавочку, – сказал я. – И хочу все передать тебе. Хочу, чтобы ты стал исполнительным продюсером архивов. Хочу, чтобы ты управлял недвижимостью.

Не думаю, что Дэвид удивился моему решению покинуть группу. Разумеется, он, казалось, искренне ценит мою откровенность. Полагаю, он посчитал, что предложение щедрое. Я также думаю, он прекрасно понял, что я имел в виду. Я не давал Дэвиду разрешение брать в группу новых участников; не давал молчаливое соглашение на гастроли и запись под брендом Megadeth. Этого не могло случиться без меня. Megadeth была моей группой, и, даже несмотря на то, что я уже не хотел быть ее частью, я не собирался позволить ей превратиться в то, чего не мог себе вообразить и контролировать. Я просто хотел, чтобы у Джуниора было чем заняться каждый день и чтобы это давало приличный доход и другие возможности.

– Спасибо, чувак, – сказал он. – Люблю тебя.

– И я тебя.